… о российском севере как территории проживания и хозяйствования

Сегодня очень распространены суждения о ненужности для России ее северных бесплодных территорий. Но холодные пространства не столько беда, сколько одно из преимуществ нашей страны.
В отличие от безводных пустынь, труднодоступных высокогорий и душных джунглей российский Север куда боле доступен для обживания. Там холодно, но с холодом можно бороться. Избежать его легче, чем палящего зноя. Для коренного населения холод вообще не помеха. К нему, в конце концов, можно привыкнуть.
Один из пионеров освоения Севера Андрей Журавский отмечал в холодных широтах уникальное сочетание континентальности и полярности. Каждая точка земного шара получает равное количество часов солнечного освещения. Но только на Севере подавляющее их большинство приходится на начало вегетационного периода. Если продолжительность солнечного освещения измерять не сутками, а теми часами, когда идет фотосинтез, то по сумме световых часов высокие широты намного превзойдут умеренные. Особенно благоприятный световой режим создается под континентальным небом Приполярной России и, по существу, является нашим национальным достоянием. Было бы слишком расточительным не воспользоваться этим высоким потенциалом. Быть может, он и помог найти стране свое, только ей принадлежащее место в мире, который, как известно, переживает сейчас новый виток ресурсных войн и экологических катастроф.
Географического и климатического пределов "осеверения" сельского хозяйства, считал Н.И. Вавилов, не существует. Он рассматривал продвижение земледелия на Север как важнейшую часть создания продовольственной независимости страны. Одно из преимуществ северного земледелия в том и состоит, говорил ученый, что применительно к суровым, зато устойчивым климатическим условиям можно выработать надежную агрорецептуру. Там каждое лето холодное, тепло - лимитирующий фактор возделывания сельскохозяйственных культур. Но зато известно, чего от каждого вегетационного сезона ждать. Удобрения и тепломелиоративный эффект навоза могут существенно нейтрализовать пагубное воздействие холода, улучшить микробиологические и питательные режимы почв. Напротив, продвигаясь с растениеводством на юг, доказывал Н.И. Вавилов, мы вступаем в зону "рискованного" земледелия. Здесь ничего нельзя предусмотреть. Предстоящий год может быть и дождливым и засушливым. Ученый готовил подлинную зеленую революцию, важное место в которой занимал Север, а не выведение отзывчивых на повышенные дозы химикатов растений. Тем не менее оппоненты Вавилова доказывали обратное. Они, конце концов, и победили.
Уже давно известно о быстром созревании хлебов в северных широтах. Первому натуралисту, побывавшему на Русском Севере, Джону Традесканту в Холмогорах еще в 1618 году показывали овес, который был обмолочен через 6 недель после посева, а также местную пшеницу и рожь. Все население Печоры в те времена кормилось своим хлебом и одевалось в свой лен. Лишь рост цен на семгу и самоцветы сделал невыгодным хлебопашество. В XIX - начале XX века приличные урожаи картофеля, репы, редьки, лука собирались в Малоземельской и Большеземельской тундрах, в низовьях Печоры, на Соловецких островах, Кольском полуострове. Там также выращивались ячмень, рожь и пшеница.
Граница полярного земледелия в открытом грунте ныне существенно сдвинулась к югу. В северных районах страны, где раньше хлеба вызревали, теперь не успевают созревать. Некоторые усматривают причину в похолодании климата, но, как справедливо указывает Н.Ф. Реймерс, трудности северного земледелия скорее в другом. Раньше малоустойчивые подзолотистые почвы пахали сохой. Она выворачивала землю на глубину 10-12 сантиметров. Ниже лежали белесые подзолистые горизонты. Вывернуть их наружу - получить пустые закрома. С коллективизацией на эти почвы был запущен структуроразрушающий тракторный плуг с глубиной вспашки 25 сантиметров. Тяжелые трактора весной по полю не пройдут, приходится ждать, пока можно будет пахать, сеять начинают еще позже, вот и не успевает вызреть урожай.
Другая причина неудач северного земледелия таится в нерациональном размещении растениеводства.
Финляндия на своих гранитах стала крупнейшим маслодельным цехом планеты, Швеция всему миру известна как поставщик скороспелых семян, а ведь у них нет таких роскошных пойменных лугов, как у нас. Почему же Россия северных широт не может обеспечить себя продовольствием?
Вспомним: на российском Севере была выведена знаменитая холмогорская порода коров, в Якутии получены холодоустойчивые и неприхотливые породы коров и лошадей, в чем-то сохранившие облик вымершей сибирской дикой лошади Черского. Но селекционно-генетическая работа с этими животными не велась, и как породы они сейчас исчезают.
Если на каждом квадратном километре российского Севера держать хотя бы одного оленя, то общее их поголовье составит 10 миллионов голов, что эквивалентно 30 миллионам овец. Оленеводство не требует ни ферм, ни заготовок кормов, ни большого числа занятых рук. На острове Врангеля один пастух управлялся со стадом в 4 тысячи голов. Правда, оленеводство требует вольной системы выпаса небольших рассредоточенных стад, быстрого их перегона во время гололедицы и дальних кочевий в поисках ягеля, но эта специфика не страшит коренное население, так пасли оленей их отцы, деды и прадеды.
В связи с переводом северных кочевников на оседлый образ жизни вместо небольших колхозов, дававших неплохую прибыль, появились крупные убыточные поселки.
Сейчас в лесотундре и тундре России выпасается около 2 миллионов домашних оленей (80 процентов мирового поголовья) и около миллиона диких северных оленей (40 процентов мирового поголовья). По биосферной значимости стада российских оленей ни в чем не уступают всемирно известным популяциям крупных травоядных национальных парков Африки. Оленеводство могло бы стать нашей национальной гордостью хотя бы потому, что в Западном полушарии оно появилось только в конце XIX века. На Аляске, к примеру, выпасается всего 35 тысяч домашних оленей.
Через оленину человеческий организм впитывает все буйство зеленого мира тайги и тундры - от грибов и лишайников до травы и листьев. А какие породы парнокопытных мы знаем еще, кроме северного оленя? Почти не изучена массивная и выносливая, но быстро исчезающая карагасская порода оленей. Кормовая база животноводства благодаря селекции злаков достигла высокой продуктивности и разнообразия. Злакам посвящены тысячи толстых томов. Кормовой базе оленеводства (ягелю) не отведено и тысячной доли исследований. Селекция главного кормильца Севера еще впереди.
Римский поэт Публий Овидий Назон с ужасом писал о суровом климате места своей ссылки - территории современной Молдавии:
...Здесь замерзает вино, сохраняя форму сосуда;
Вынут из кадки - не пьют: колют, глотая куском.
Высказать вам, как ручьи промерзают до дна от морозов,
Как из озер топором ломкую воду берут?
Этим суждениям вторил арабский историк XIV века Ибн-Хальдун: "...от жителей таких стран нельзя ожидать успехов в науке и ремеслах, поскольку слишком много сил уходит у них на то, чтобы противостоять враждебным силам природы".
Но всех мыслителей прошлого в подобных высказываниях превзошли наши современники. "Никогда еще, - пишет один из них, - великие цивилизованные идеи не приходили из стран с коротким летом и восьмимесячной зимой. Наоборот, история показывает, что из этих стран в периоды климатических оптимумов и локальных демографических взрывов приходили только "лихие люди", способные лишь к насилию и бессмысленному разрушению и в лучшем случае к растворению в более благоприятной среде". А авторы книги "Экологические проблемы: что происходит, кто виноват и что делать? " (под редакцией Данилова-Данильяна) уверяют, что "необходимо создание законов, в которых призывы и действия, ведущие к дальнейшему освоению Севера, Сибири, Дальнего Востока России, расценивались бы как самые серьезные преступления против народов России".

Юрий ГОЛУБЧИКОВ. «Сельская жизнь», 22 февраля 2007 года