Неравенство в странах СНГ: региональный аспект

Локшина А.М.
(Опубликовано в: Модели системной трансформации и социальная цена реформ (опыт России, СНГ и стран ЦВЕ). Материалы международной конференции. М., 2005. Статья с сайта ОМЭПИ ИЭ РАН, адрес: http://www.imepi-eurasia.ru/baner/modeli1.doc)

Региональная дифференциация в СНГ: методологические подходы

В постсоветский период в странах СНГ обострились социальные проблемы, усилились региональные различия внутри этих стран, однако как показывает анализ имеющейся литературы, современная социально-экономическая дифференциация в странах СНГ на региональном уровне изучена недостаточно.

На протяжении многих лет территориальное развитие оценивалось преимущественно экономическими показателями, такими как ВВП, ВВП на душу населения, индексы промышленного производства и т.д. Однако развитие стран и регионов включает в себя еще одну, не менее важную, а зачастую более значимую сферу – социальную. При этом эти две сферы жизни тесно связаны между собой, влияют друг на друга и определяются взаимопроникающими понятиями. При этом оценка уровня социального развития стран и регионов затруднена множеством причин, главными из которых являются: огромное число показателей, отражающих уровень социального развития, различная размерность этих характеристик, отсутствие единой системы сбора данных и субъективность в отборе ключевых показателей.

Наиболее адекватную картину социального развития региона можно получить, использовав как можно большее количество показателей как статистических, так и полученных с помощью социологических опросов. Однако, во-первых, часть показателей тесно взаимосвязаны друг с другом, что приводит к тому, что  некоторые показатели косвенно уже учтены в других, более емких характеристиках. Например, данные по младенческой смертности учтены при расчетах ожидаемой продолжительности жизни. Во-вторых, при анализе региональной дифференциации социального развития с использованием множества показателей оказывается, что основная часть характеристик «перекрывает» друг друга, что приводит к образованию очень большой и плотной срединной группы, а выявление закономерностей и причин сложившейся социальной ситуации не представляется возможным.

Поэтому в качестве основного показателя для сравнительного анализа уровня социального развития был выбран индекс человеческого развития (ИЧР) (или как его еще называют индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП)), разработанный в начале 90-х годов Программой развития ООН. Индекс рассчитывается как среднее арифметическое между тремя компонентами: индексами долголетия, уровня образования (складывается из уровня грамотности с весом в 1/3 и доли детей в возрасте 7-24 лет, обучающихся в учебных заведениях всех ступеней, с весом в 2/3) и душевого ВВП (по ППС в долларах США).

Для проведения анализа неравномерности социального развития регионов стран СНГ были выбраны наиболее крупные по численности населения государства, обладающие дробной сеткой административно-территориального деления: Казахстан, Россия, Узбекистан и Украина. Представительства ПРООН в этих странах ежегодно публикуют отчеты по человеческому развитию в региональном разрезе, что позволяет для исследования использовать только официальные статистические данные с 1996 по 2000 годы. Однако на Украине в конце 90-х годов стали использовать новую методику расчетов индекса, что привело к невозможности адекватно сравнивать регионы этой страны с остальными в течение всего периода времени.

Особенности экономических и социальных трансформаций в странах СНГ в 1990-е годы

По глубине экономического кризиса и темпам последующего подъема экономики страны СНГ можно разделить на несколько типов. При этом определяющим типологическим фактором в переходный период стало наличие экспортных природных ресурсов и сложившаяся еще в советский период отраслевая структура хозяйства.

Значительный спад ВВП и затем относительно высокие темпы восстановления докризисного уровня имели Россия и Казахстан. Эти страны лучше других обеспечены природными ресурсами, и в переходный период их экономика развивалась за счет экспортных добывающих отраслей, таких как ТЭК и металлургия. Сохранение роли государства в экономиках Узбекистана и Беларуси стало главной причиной меньшего экономического спада.

Молдова, Грузия и Армения, а также Таджикистан и Кыргызстан наиболее сильно ощутили на себе экономический кризис, темпы восстановления в них отличаются минимальными или средними показателями. В структуре их экономики выросла доля сельского хозяйства из-за сильного спада промышленности по причине прекращения поставок сырья и незначительных собственных минеральных ресурсов.

Азербайджан и Украина занимают промежуточное положение, но причины этого различны. В Азербайджане отмечался сильнейший кризис экономики, который был преодолен в середине 1990-х гг. за счет ввода в эксплуатацию новых месторождений нефти, что привело к росту ВВП и усилению моноспециализации республики при сохранении серьезного отставания в душевых показателях ВВП. Среди причин наиболее затяжного среди всех стран СНГ экономического спада Украины можно выделить преобладание неконкурентоспособной тяжелой промышленности и энергетический кризис. И лишь благодаря увеличению поставок энергоресурсов, улучшению конъюнктуры на мировом рынке черных металлов, а также структурным сдвигам в машиностроении и пищевой промышленности в конце 1990-х гг. начался быстрый рост экономики. Особенности статистического учета в Туркмении не позволяют оценивать динамику развития этой страны.

Во внешнеэкономической деятельности стран Содружества в переходный период наибольшее значение также приобрела обеспеченность природными ресурсами, что позволило наращивать объемы экспорта и обеспечивать необходимые поступления в бюджет. Такими ресурсами обладают Казахстан, Россия, Азербайджан и, в некоторой степени, Украина. Особое положение занимает Беларусь, имеющая отрицательное сальдо внешней торговли при максимальной ее ориентации на Россию, что обеспечило высокие показатели динамики роста, душевых объемов внешней торговли и доли экспортно-импортных операций в ВВП. Южные страны СНГ с преобладанием аграрного сектора оказались в наиболее сложной ситуации, в них ввоз товаров существенно превосходит вывоз из страны, но при этом душевые объемы внешней торговли остаются минимальными.

Тенденции переходного периода были различными. В странах Средней Азии преобладали деградационные процессы в экономике и социальной сфере на фоне медленно идущей демографической модернизации. Группа ранее «срединных» республик (Молдова, Закавказье и Казахстан) стала более разнородной по экономическому положению и демографической динамике при опережающем развитии Казахстана. Наиболее развитые славянские страны СНГ при общей демографической деградации стали более существенно различаться по уровню и факторам экономического развития.

В странах СНГ произошли изменения в структуре хозяйства, вызванные экономическим кризисом начала 1990-х годов. Первое и общее для всех – структурный сдвиг в сторону добывающих отраслей из-за более сильного спада в обрабатывающей промышленности, т.е. примитивизация экономики государств Содружества. В странах, наиболее богатых топливно-энергетическими ресурсами (Россия, Азербайджан, Казахстан), сильнее всего выросла доля отраслей ТЭК. Именно этот сектор экономики в кризисный период быстрее всего адаптировался к новым условиям, добыча и экспорт нефти и газа дают основные доходы в бюджеты этих стран. Аналогичная ситуация складывается и в региональном разрезе, наиболее успешными и богатыми стали нефтяные и другие ресурсодобывающие регионы. Так, в Казахстане на четыре области со специализацией на нефтяной промышленности или металлургии приходится около 60% всего экспорта страны, их душевой ВРП в 2-4 раза выше среднего. В странах, наименее богатых природными ресурсами (Армения, Грузия, а также Кыргызстан и Таджикистан), произошла аграризация экономики, из-за кризиса промышленности выросла доля первичного сектора.

Изменения структуры занятости населения отличались от трансформаций в отраслевой структуре экономики. Для всех стран СНГ, за исключением Туркменистана, характерно сокращение доли занятых в промышленности и строительстве. Изменение занятости в первичном секторе не коррелирует с динамикой доли этих отраслей в структуре валовой добавленной стоимости (ВДС). Так, если сокращение занятых наблюдается только в Беларуси, Казахстане и Узбекистане, то уменьшение вклада этих отраслей в ВДС характерно для большинства стран (кроме Армении, Кыргызстана и Туркменистана). При этом в наиболее аграрных странах (Армения, Грузия, Молдова, Кыргызстан и Таджикистан) доля занятых в сельском хозяйстве выросла за 1990-е годы в 1,5-2 раза и превысила половину всех занятых в экономике. Аналогичная ситуация сложилась и в сфере услуг. Рост доли услуг в ВДС, отмеченный для всех без исключения стран, не совпадает с ростом числа занятых, который характерен только для наиболее промышленно развитых Беларуси, Казахстана, России, Украины, а также для Узбекистана.

Уровень развития здравоохранения слабо связан с показателями здоровья населения и ожидаемой продолжительностью жизни. Максимально высокой продолжительностью жизни и, что самое главное, ее ростом в 1990-е годы отличались три государства Закавказья и Узбекистан. При этом именно в них существенно снизилась обеспеченность населения как медицинским персоналом, так и поликлиниками и больницами. И, наоборот, в России, Беларуси и на Украине, где показатели обеспеченности медицинскими услугами максимальны среди стран СНГ и за 10 лет они выросли из-за сокращения численности населения, продолжительность жизни снизилась на 3 года. Это связано с ростом смертности от внешних причин, особенно трудоспособного мужского населения, что объясняет огромную разницу в продолжительности жизни мужчин и женщин. Более логичная и объяснимая картина сложилась в Казахстане, Кыргызстане и Молдове, где одновременно ухудшились характеристики здоровья населения и развития здравоохранения.

В большинстве стран СНГ начато реформирование сферы образования, существенно увеличена доля платных форм обучения, возросла престижность образования. Прослеживается корреляция между уровнями образования и экономического развития. Так, в наиболее экономически развитых странах Содружества (Беларусь, Казахстан, Россия, Украина), несмотря на все сложности переходного периода, увеличилось число обучающихся в ВУЗах. А в более слабых - Армении, Узбекистане и Туркменистане этот показатель снизился, так как на первый план выходит необходимость выживания путем более раннего начала трудовой деятельности. Однако в международных сравнениях, где наибольшее значение имеет уровень грамотности, индекс образования стран Содружества практически не изменился за 1990-е годы и имеет высокие показатели.

По демографическим показателям страны СНГ четко разделяются на три группы. Славянские государства (Россия, Украина, Беларусь), а также Молдова отличаются завершенным демографическим переходом, более высокой долей пожилого населения и снижением доли детей в возрастной структуре населения, а также низкой продолжительностью жизни, особенно у мужского населения. В государствах Средней Азии сохранился максимальный естественный прирост, более высокая доля детей (свыше 35%), самая низкая доля пожилого населения (4-6%) и средние показатели продолжительности жизни при меньшей разнице между мужчинами и женщинами, минимальный для стран СНГ уровень урбанизации. В странах Закавказья и Казахстане  естественный прирост за 1990-е гг. существенно сократился, хотя он остается положительным, переход к простому воспроизводству населения уже произошел в Грузии. При этом все страны Закавказья отличаются самыми высокими среди государств Содружества показателями продолжительности жизни, видимо, благодаря благоприятным климатическим условиям.

Региональная дифференциация социально-экономического развития

Анализ изменений региональной дифференциации социально-экономического положения за период 1996-2002 годов показал, что поляризованность ИЧР и его отдельных компонентов в целом сильно отличается между собой (см. таблицу 1).

Таблица 1. Различия между наиболее и наименее развитыми регионами по компонентам ИЧР (в процентных пунктах)

Источник: Рассчитано автором по материалам докладов о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации, Казахстане, Узбекистане и на Украине за 1997-2003 годы

Максимальный разброс между наибольшим и наименьшим показателем наблюдается для индекса дохода, за 1996-2002 годы различия между богатейшими и беднейшими регионами еще больше увеличились. При этом для регионов России в период кризисной стагнации (1996-99 годы) наблюдалось сглаживание различий, а после 1999 г. с началом активного экономического роста разница стала увеличиваться, т.к. быстрее росли доходы более развитых регионов.

Практически не изменилась величина поляризованности индекса долголетия, он имеет в несколько раз меньший разброс показателей по регионам, чем индекс доходов.

Доступность образования в середине 1990-х годов отличалась почти полным отсутствием поляризованности, но в последние годы наметилась тенденция увеличения региональных различий.

В целом для стран СНГ характерна тенденция увеличения разницы между индексами развития человека в наиболее и наименее развитых регионах.

Регионы-лидеры и регионы-аутсайдеры по отдельным частным индексам в основном не совпадают, а их география за вторую половину 90-х годов почти не изменилась. По индексу долголетия наиболее высокие показатели имеют области Узбекистана и республики Северного Кавказа, самая низкая продолжительность жизни типична для наиболее проблемных территорий в экономическом, природно-климатическом или экологическом отношении. В России это слаборазвитые регионы с неблагоприятным климатом - республика Тыва и северные автономные округа, а в Казахстане – Карагандинская область, где высока доля занятых в отраслях с вредными условиями труда.

Хотя все регионы исследуемых стран показывают довольно высокий уровень образования, но все же выделяется группа столичных и крупнейших городов (Москва, Санкт-Петербург, Алматы, Киев, Харьков, Ташкент). За ними с относительно большим отрывом следуют промышленно развитые территории, затем добывающие регионы. Наиболее низкие показатели доступности образования характерны для аграрных регионов, где система ВУЗов не развита, а профессиональное образование имеет только местное значение. В пристоличных областях формально низкий индекс образования объясняется отсутствием собственных городов-центров (Московская, Ленинградская, Алматинская области).

Наиболее существенна региональная дифференциация по уровню доходов. В переходный период усилились экономические преимущества столиц рассматриваемых государств, а также наиболее богатых экспортными (в первую очередь топливными) ресурсами территорий (Атырауская, Мангистауская области Казахстана, Тюменская область). Следом в рейтинге расположены промышленно-развитые центры Казахстана и России, а аутсайдерами по экономическому развитию являются сельскохозяйственные регионы всех стран. Рассматривая межстрановую региональную дифференциацию можно отметить, что наименее экономически развитыми являются практически все регионы Узбекистана и аграрные области Украины и Казахстана, а также республики Северного Кавказа.

В целом ранжирование регионов по интегральному ИЧР имеют те же тенденции, что индекс доходов, так как именно он оказывает максимальное влияние. Наиболее высокие показатели имеют в первую очередь столицы, в которых сконцентрированы власть, капитал, научный, образовательный и культурный потенциалы, расположены штаб-квартиры крупнейших компаний и т.д. Высокие позиции по уровню социального развития занимают регионы, наиболее богатые нефтью и газом. На следующий уровень попадают регионы с развитой перерабатывающей промышленностью – черной и цветной металлургией, некоторыми отраслями машиностроения, нефтехимии. Регионы с самым низким уровнем экономического развития имеют, как правило, наиболее выраженную сельскохозяйственную специализацию. Только в России более четко выделяется группа депрессивных промышленных регионов. Таким образом, на этапе переходного периода второй половины 90-х годов социальное развитие региона определяется практически полностью экономической составляющей, что еще раз подтверждает невозможность рассмотрения социальных и экономических компонентов развития по отдельности.

Диспропорции и дисбаланс между социальными и экономическими компонентами ИЧР

Общемировые тенденции свидетельствуют о синхронном развитии и равном влиянии каждого компонента индекса человеческого развития (долголетия, уровня образования и доходов) на итоговое значение ИЧР, однако в странах СНГ и их регионах выявлена иная ситуация (см. таблицу 2).

Таблица 2. Коэффициенты корреляции между ИЧР и его компонентами

Источник: рассчитано автором по материалам Докладов о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации, Казахстане, Узбекистане и на Украине за 1997-2003 гг. и Отчета о человеческом развитии (Human Development Report 2003. NY Oxford University Press, 2003).

Корреляция с индексом продолжительности жизни либо очень низкая, либо отрицательная, этот компонент практически не оказывает воздействия на итоговый показатель.

Коэффициент корреляции для индекса доступности образования для большинства государств Содружества и их регионов также слишком мал. Единственным исключением являются регионы Казахстана, где к концу 1990-х годов был отмечен рост зависимости величины ИЧР от уровня образования, что соответствует мировым тенденциям.

Уровень доходов для всех без исключения стран и регионов является единственным показателем, для которого корреляция на протяжении второй половины 1990-х годов оставалась близкой к 1. Таким образом, итоговый уровень социального развития регионов стран СНГ на этапе переходной экономики полностью коррелирует только с экономической составляющей.

Для выявления степени и знака различий был проведен линейный регрессионный анализ и смоделированы ИЧР регионов Содружества при предположении, что корреляция для каждого из частных индексов (долголетия, образования и доходов) аналогична мировой. Смоделированный ИЧР рассчитывается по формуле:

y = ax + b

где y – зависимое значение, x – независимое значение (частные индексы долголетия, образования и доходов), a – коэффициент, соответствующий каждой независимой переменной x, b – постоянная.

В переходный период география регионов, отличающихся максимальными диспропорциями по отдельным компонентам ИЧР, оказалась стабильной. «Сбалансированные» территории, наоборот, преимущественно поменялись за вторую половину 1990-х – начало 2000-х годов.

Сократилось число регионов, сбалансированных по продолжительности жизни, а количество регионов, сбалансированных по уровню доходов и образования, наоборот, существенно увеличилось.

Ни один регион стран СНГ не был сбалансированным одновременно по всем трем компонентам ИЧР ни в 1996, ни в 2000, ни в 2002 году. Только в 2002 году сбалансированными по уровню образования и душевому ВРП стали Актюбинская, Белгородская, Тамбовская области и Краснодарский край. Еще пятнадцать регионов в разные годы отличались сбалансированностью по отдельным параметрам.

Лишь незначительная часть территорий смогла остаться сбалансированными по одному компоненту ИЧР на протяжении всего анализируемого периода. Таковыми являются республики Адыгея и Карачаево-Черкессия в модели ИЧР по продолжительности жизни, Карагандинская область в модели ИЧР по индексу доходов. В модели, рассчитанной по уровню образования, таких регионов вообще нет, так как в большинстве регионов стран СНГ постоянно увеличивалась доступность образования, и темпы роста уровня образования превосходили остальные составляющие ИЧР.

Территории, в которых разница между фактическим и смоделированным ИЧР максимальна как в положительную, так и в отрицательную стороны, в период 1996-2002 годов не стали более сбалансированными. Именно регионы с максимальными диспропорциями являются либо лидерами, либо аутсайдерами реального ИЧР.

Наиболее сильно отстают по индексу продолжительности жизни не только ресурсодобывающие регионы (Красноярский край, Тюменская, Атырауская и Мангистауская области), но и Москва, а опережающие показатели имеют наименее развитые регионы – республики Ингушетия, Каракалпакстан, Сурхандарьинская область. В сфере образования отстающим развитием отличается опять же Тюменская область, а опережающим – самые слаборазвитые (Наманганская область, республики Тыва и Каракалпакстан). Рейтинг по индексу доходов переворачивается по сравнению с рейтингом по социальным показателям, но территории в экстремально несбалансированной группе остаются схожими. Опережающее развитие душевого ВРП типично для тех же Тюменской, Атырауской и Мангистауской областей, а отстающее – для Ингушетии и Дагестана, а также большинства областей Узбекистана.

В переходные 1996-2000 годы более сильные стороны развития регионов оставались такими же сильными (как в случае с индексом образования), проблемные и слабые (продолжительность жизни) характеризовались еще большим отставанием. За 2000-2002 годы произошел «перелом», и наметились тенденции синхронизации развития компонентов ИЧР: наиболее динамичный индекс доходов из отстающего компонента трансформировался в опережающий и постепенно становится более сбалансированным.

Во второй половине 1990-х годов сохранялась неравномерность регионального развития по отдельным компонентам ИЧР по сравнению с мировыми тенденциями. Опережающее развитие уровня образования характерно практически для всех регионов и в середине 1990-х годов, и в 2000 году. Число регионов с отстающим развитием уровня долголетия еще больше увеличилось, превысив в 2002 году 90% от всех регионов. Иная ситуация складывается для индекса  доходов: если в 1996 году отставанием экономики по отношению к социальным компонентам отличалось 98% территорий, то в 2002 году таких регионов осталось менее 40%.

После 2000 года в регионах России и Казахстана начались процессы синхронизации и увеличения сбалансированности развития компонентов ИЧР (особенно индексов доходов и образования), что соответствует общемировым тенденциям. При этом сбалансированным развитием по этим двум компонентам отличаются регионы с разными уровнями и темпами социально-экономического развития. Таким образом, постепенно, с началом выхода из кризиса, социальная сфера начинает содействовать экономическому росту регионов, а экономика – улучшению социальных показателей.

По всем компонентам ИЧР региональные диспропорции в среднеазиатских странах значительно усилились по сравнению с регионами России.

Анализ региональных диспропорций по отдельным странам показал, что если в середине 1990-х годов области стран Центральной Азии отличались очень близкими значениями величин диспропорций (выраженных через разницу между фактическим и смоделированным ИЧР), то к 2000-2002 годам межрегиональные различия усилились. В Узбекистане это проявилось в огромном отрыве столицы по всем компонентам от остальных территорий. В Казахстане нарастание различий между наиболее и наименее развитыми областями привело к их рассредоточению по всей шкале рейтингов смоделированных ИЧР.

В диспропорциях компонентов ИЧР по регионам отдельных стран можно выделить несколько тенденций. В областях Узбекистана рост продолжительности жизни имел более высокие темпы по сравнению с остальными составляющими ИЧР. Одновременно с этим, во второй половине 1990-х годов сохранилось опережающее развитие уровня образования, а экономическое отставание практически всех областей Узбекистана стало более существенным.

За 1996-2002 годы более сильное отставание по индексу долголетия стало характерным для большинства областей Казахстана. В наиболее промышленно развитых и добывающих регионах страны темпы роста доходов превышали темпы роста социальных показателей, что привело к опережению экономической компоненты по отношению к уровню образования и долголетию.

Регионы России стали относительно более сбалансированными по сравнению с регионами других стран, особенно по индексам образования и доходам. В модели по долголетию картина не столь однозначная: в большинстве субъектов РФ сокращение продолжительности жизни привело к еще большему отставанию данного компонента, однако в некоторых республиках Северного Кавказа  индекс долголетия за прошедшее время отличался возрастающим опережением.