… о ксенофобии в России

Проблема ксенофобии открывает широкие возможности для манипуляции народными массами

Руководитель социального отдела Института общественного проектирования Михаил Тарусин, выступая на «круглом столе» в РИА Новости, фактически упрекнул средства массовой информации в конструировании реальности. По его словам, проблемы ксенофобии и межнациональных конфликтов искусственно раздуты журналистами. При этом мало кто сомневается, что власть (либо определенная группировка во власти) при решении пресловутой «проблемы-2008» вполне способна разыграть карту национализма в нашей, по мнению эксперта, исторически не склонной к ксенофобии стране.
По опросу ВЦИОМ, проведенному сразу после событий в Кондопоге, общественное мнение скорее со знаком минус оценило доминирование приезжих в определенных сферах: на продовольственных и вещевых рынках (+39%, -53%), в строительстве и ремонте (+43%, -47%), общественном питании (+37%, -54%), сфере услуг (+42%, -48%), общественном транспорте (+36%, -53%). При этом треть опрошенных (32%) отметила, что столкновения на национальной почве хотя бы однажды бывали у них в городе или поселке; из них 9% указывают, что такое случается часто, и еще 23% вспоминают один-два случая за последние три года.
Острота межнациональных отношений оказалась прямо связана с размерами населенного пункта. Так, если в Москве и Санкт-Петербурге 72% опрошенных фиксируют межнациональные столкновения, то в других городах эта цифра на порядок меньше (от 29 до 34%), еще спокойнее в селах - там о ксенофобии вспомнили 20% опрошенных.
По результатам исследования экспертов Института общественного проектирования в сфере социологии, «обострением межнациональных конфликтов», оказывается, обеспокоено только 2,8% всего населения, 2,6% «воцерковленных православных» и 6,5% мусульман. Правда, как сказал г-н Тарусин «Времени новостей», вопрос звучал так: «Какая из внутренних проблем вашего региона беспокоит вас больше всего?», и сравнивать эти цифры с цифрами ВЦИОМ, наверное, не совсем корректно, но небесполезно.
Примерно поровну респонденты Института общественного проектирования разделились, отвечая на вопрос, существует ли в их регионе угроза межнационального конфликта. То есть получилось, что угроза межнационального конфликта у половины жителей России есть, но проблемой это не является. С одной стороны, объяснить такие оценки можно свойственной в последнее время россиянам политической апатией - на конфликт мы пойдем лишь в крайнем случае. С другой стороны, вероятность угрозы не всегда означает ее реальность. Равно как и то, что конкретная проблема не кажется людям угрожающей, не означает, что проблема таковой не является.
Глава Института стратегических оценок Александр Коновалов полагает, что если бы эта проблема волновала только вышеозначенные 2,8% населения, Дмитрий Рогозин, в частности, никогда бы не попал в большую политику: «Не случайно он сделал на московских выборах такой ролик, какой сделал, и к «Русскому маршу» у него были лозунги «Россия - русская земля» и «Кондопога - город-герой». Эти цифры успокаивают, мол, у нас нет этой проблемы, а успокаиваться не надо».
В комментарии «Времени новостей» аналитик предположил, что проблема нетерпимости к людям «нерусской» национальности проявляется в крупных городах, «там, где концентрируются деньги»: «Это прежде всего экономическая проблема, и социальная, и политическая. Вопросами идеологии простые люди мало интересуются. Их интересует, например, можно ли детей спокойно отправить в школу и будут ли там преподавать на том языке, который он считает нужным. Это скорее вопросы простого человеческого быта».
Г-н Тарусин, в сущности, согласен, что этническая проблема возникает там, где есть или экономическая почва, или коррупционная. Правда, эксперт уверяет, что Россия на протяжении последних пятисот лет вырабатывала терпимость, и людям на бытовом уровне вообще делить нечего (события в Кондопоге это явно опровергают - конфликт там имел очевидный бытовой подтекст). Более того, по мнению г-на Тарусина, сейчас ксенофобия может зародиться в современной очень агрессивной информационной среде, которая наполнена материалами о межнациональных угрозах. «СМИ муссирует проблему, которая не является по-настоящему реальной или ожидаемой, - считает аналитик. - В Великобритании, например, СМИ по просьбе правительства часто не информируют население о межнациональных конфликтах. Считается, что такие публикации могут нанести вред общественному состоянию».
Как средствам массовой информации избежать освещения «надуманной проблемы» в ситуации, когда президент страны по федеральному телевидению предлагает, например, очистить рынки для "коренного населения", вопрос любопытный. Кстати, г-н Тарусин принадлежит к 15% россиян, которые ощущают избыточность информации по темам межнациональных отношений. По данным все того же ВЦИОМ, почти половина опрошенных (46%) считает, что СМИ в целом нормально и в должном объеме освещают происходящие в России конфликты на национальной почве, а 31% даже ощущает дефицит информации.
Правда, практически любого размера проблему при определенных пропагандистских манипуляциях на короткое время легко подать как общегосударственную и судьбоносную. И если у власти возникнет потребность сохранить себя посредством именно этой проблемы, ни СМИ, ни «историческая толерантность» роли не сыграют - революцию можно сделать небольшим количеством сторонников. Была бы идея и материальная база.

Дарья ГУСЕВА. «Время новостей», 10 ноября 2006 года

Разговор с профессором Яковом Гилинским - известным питерским юристом и криминологом о ксенофобии и терпимости - мы начинали с конца, то есть с последних судебных приговоров.
- Недавно коллегия присяжных вынесла оправдательный вердикт группе молодых людей, обвинявшихся в убийстве вьетнамского студента. Это не стало сенсацией, хотя бы потому, что процессы по делу об убийствах таджикской девочки Хуршеды и студента из Конго с участием присяжных также закончились оправданием обвиняемых. С чем связаны такие вердикты? С недоработками следствия? Или причины состоят в том, что значительная часть общества склонна оправдывать тех, кто совершает преступления против чужаков?..
- Сразу хочу оговориться: я не знаю материалов этих уголовных дел. Но о дефиците квалифицированных кадров - и в системе органов внутренних дел, и в прокуратуре - знаю не понаслышке, поэтому думаю, что какие-то следственные недоработки могли иметь место и сыграли свою роль. Если бы речь шла об одном вердикте, я бы, наверное, посчитал, что дело именно в этом. Но сегодня уже можно говорить об определенной тенденции, причем она касается не только Петербурга. Достаточно вспомнить, например, дело Ульмана или дело полковника Буданова. И здесь уже нельзя свести все к слабой доказательной базе: в том же деле Буданова следствие, по-моему, добыло все возможные доказательства, и тем не менее присяжные встали на сторону обвиняемого. Ответ на вопрос "почему?", как мне кажется, надо искать в данных социологических опросов: все они показывают, что в среднем 60-65 процентов населения поддерживают лозунг "Россия для русских". Как это ни печально, ксенофобия становится массовым явлением. А присяжные есть не кто иные, как представители большинства населения...
- Так, может быть, стоит вывести эту категорию дел из подсудности суда присяжных, как это предлагают сегодня некоторые юристы?
- Думаю, что не стоит. Если несколько переиначить известное высказывание Черчилля, суд присяжных очень плохой, но человечество не придумало ничего лучшего. Идеальной системы правосудия не существует, просто потому, что любая из них предполагает возможность ошибок. Как показывает опыт, суд присяжных - это лучшее из худшего, что придумало человечество, и, с моей точки зрения, отказываться от него нельзя. А любое изъятие приведет к тому, что из подсудности присяжных начнут изыматься и другие категории дел. Ведь прежде всего стали говорить о необходимости изъять из подсудности присяжных дела о терроризме. Теперь заговорили о делах по мотивам национальной, этнической, религиозной ненависти и вражды. А завтра кому-нибудь из наших законодателей придет в голову, что, допустим, дела об изнасилованиях или об ограблениях присяжные тоже рассматривать не должны... Поэтому я считаю, что в смысле системы правосудия все должно оставаться как есть. Но, конечно, необходим более тщательный подход к расследованию, безусловная доказательность обвинения. И еще надо пытаться, хотя это очень тяжело, влиять на ксенофобские настроения среди населения.
- Если мы заговорили о борьбе с ксенофобией, давайте попробуем определить, чем объясняется рост националистических настроений. На ваш взгляд, причины лежат в области экономики, политики? Или речь идет о культурологической проблеме?
- Ну, начнем с того, что бороться не надо вообще. Мы уже достаточно поборолись - и с врагами народа, и с членами их семей, и с убийцами в белых халатах. Давайте остановимся, наконец! Что касается причин, то их, конечно, надо рассматривать в комплексе. В основе лежит элементарное, примитивное, на биологическом уровне заложенное свойство человека как представителя животного мира - недоверие к чужому. Посмотрите на маленького ребенка. Едва начав узнавать родных, он громким плачем реагирует на приход незнакомых. Одна из моих кошек тоже демонстрирует полную "нетолерантность" по отношению к чужим: она боится гостей и, скорее всего, вылезет из укрытия лишь после вашего ухода. Экономические причины тоже нельзя сбрасывать со счета. В России около 70 процентов населения живет на грани или за гранью бедности. При этом пять процентов - самые богатые - купаются в роскоши. Конечно, имущественное расслоение было всегда - при советской власти тоже хватало номенклатуры, которая была "равнее других". Но, во-первых, разрыв не был столь велик. А во-вторых, мы могли лишь догадываться о том, что, например, секретари обкомов живут лучше, чем рядовые трудящиеся. Сегодня же богатство выставляют напоказ. Это, конечно, вызывает серьезное напряжение в обществе - и власти начинают искать клапан, чтобы выпустить лишний пар...
"До светлого будущего было что-то далековато. А настоящее, несмотря на все небывалые успехи, мрачновато. Значит, виноваты враги. Кулаки и подкулачники, правые и левые, вредители и саботажники, крымские татары и немцы Поволжья, космополиты и врачи-отравители, и несть им числа. Поиск врагов народа, то бишь козлов отпущения, и борьба с ними - самая страшная страница прошлого". Это - цитата из статьи, которую я написал в 1990 году. Писал, как тогда искренне полагал, о нашей недавней истории. Сегодня прошлое возвращается. Власть не способна решить ни одну из социальных проблем, и она начинает натравливать людей друг на друга. И самое страшное, что народ эту наживку глотает. Вот почему едва ли не 70 процентов опрошенных за удаление грузин из России. Почему грузин? Да потому, что власть натравила именно на грузин. А в принципе ту же роль козлов отпущения могли играть и азербайджанцы, и евреи, и татары, да кто угодно...
- А вам не кажется, что власти сами были напуганы той поддержкой, которую получила антигрузинская кампания снизу? В последние годы количество мигрантов резко возросло: мы все чаще сталкиваемся с людьми, которые говорят на другом языке, придерживаются других обычаев, ведут себя иначе, чем мы. И это вызывает определенный дискомфорт, переходящий в глухое раздражение. Один знакомый рассказывал мне, как отдал сына в школу и выяснил, что больше половины первоклассников - азербайджанцы. Большинство из них плохо говорит на русском языке, и учительница будет вынуждена большую часть времени тратить на них, что, естественно, не приводит в восторг родителей русских учеников. Другой знакомый говорил о том, что в последнее время на улице, где он прожил всю свою сознательную жизнь, поселилось много таджиков - и теперь он уже временами не понимает, где находится, у себя дома или в солнечном Таджикистане...
- Культурологические проблемы, конечно, существуют, и это касается не только России, но и большинства западных стран, которые затронула массовая миграция. Но только там к этому относятся совершенно иначе. Несколько лет назад я был в тихом, спокойном швейцарском Цюрихе. Вечер, часов девять, -швейцарские буржуа к этому времени уже ложатся спать, во всяком случае сидят по домам. Я гулял по берегу Цюрихского озера и вдруг услышал какой-то шум, крики, громкую музыку. На улице появилась группа негров. Они не хулиганили - они развлекались так, как предполагает их культура: пили пиво, громко пели и разговаривали, танцевали...
Что делать? Прежде всего, понимать, что не все такие, как мы, и терпимо относиться к другим культурам. А кроме того, спокойно, без эмоций вести разъяснительную работу и со взрослыми, и с детьми. Нужны курсы русского языка для иностранцев - и в вузах, и в некоторых школах, дополнительные уроки. Причем в наших условиях не только для иностранцев, но и для тех, кто приехал из других регионов России.
- Но опыт западных стран показывает, что многие мигранты не хотят ассимилироваться. Они держатся друг за друга и хотят, живя во Франции, или в Англии, или в России, оставаться самими собой и воспитывать детей в соответствии со своими традициями.
- Сплоченность мигрантов во многом связана с экономическими факторами. Ведь люди, приехавшие в чужой город, в чужую страну, находятся в менее выгодном положении по сравнению с теми, кто там родился и вырос. Ведь приезжим надо начинать с нуля. Да, они помогают друг другу находить работу, устраиваться на новом месте, но верно и то, что многие из них, особенно это касается нелегалов, живут в жутких условиях и работают там, где ни один "абориген" работать не станет.
Что же касается стремления сохранить свою национальную идентичность... Наши соотечественники в странах ближнего зарубежья, например в Эстонии, или Латвии, или на Украине, хотят оставаться русскими, говорить на родном языке и учить детей в русских школах. Мы считаем это желание законным, не правда ли? Так почему же мы отказываем в этом праве представителям других народов?
Кстати, выходцы из России в дальнем зарубежье тоже далеко не всегда следуют местным традициям. Хорошо помню, как в Новой Зеландии, на берегу океана, я неожиданно услышал русскую речь. Наши соотечественники, видимо супружеская пара, ожесточенно ругались - громко, на весь пляж. Это ни в коей мере не соответствовало принятой в тех краях манере поведения, но ведь никто на них за это не нападал. Потому что цивилизация предполагает терпимое отношение к чужому.
- Хорошо, предположим, мы терпимо относимся к чужому, в чем-то отступаем от "своего" - во имя толерантности. Но не окажется ли так, что в какой-то момент отступать будет уже некуда, потому что ничего "нашего" просто не останется?
- Когда в прошлом году во Франции начались волнения иностранцев в предместьях Парижа, я был восхищен как действиями полиции, так и реакцией парижан. Они не поддались искушению ответить насилием на насилие, они не проливали кровь, они действовали цивилизованно. И кстати, именно этим они доказали, что не потеряли свою идентичность, остались самими собой, то есть высококультурной нацией.
И англичане тоже остались самими собой, хотя миграционные волны не обошли Великобританию стороной, и, кстати, русский язык на улицах Лондона тоже слышен все чаще и чаще. Означает ли это, что англичане пали перед лицом вторжения? Конечно, нет. Они сохраняют свой быт, свои привычки и с английским юмором относятся к нашествию русских на берега Альбиона.
- А как долго они смогут все это сохранять? Когда приезжих десять процентов, люди понимают, что живут в своей стране. А когда шестьдесят, семьдесят процентов населения составляют мигранты и их потомки? В конце концов, Париж уже сегодня в шутку называют "городом, где раньше жили французы" - для того, чтобы понять, как велика доля истины в этой шутке, достаточно спуститься в парижское метро или прогуляться вечером вблизи Монмартра...
- Спускался, гулял - и хорошо понимаю, что вы имеете в виду. Да, под влиянием мигрантов жизнь европейских городов меняется. Я достаточно часто езжу во Фрайбург - небольшой университетский городок на юге Германии. Когда я приехал первый раз в 1992 году, там жили только немцы. И многие из них вообще не запирали двери своих домов, потому что краж в городе не было. Если я случайно оставлял где-то чемодан или сумку, я мог прийти через много часов, и она стояла на своем месте. Когда я приехал туда во второй раз, в 1994 году, то меня знакомые деликатно предупредили: вы знаете, у нас уже нельзя оставлять вещи без присмотра. А когда я приехал еще спустя год или два, там уже были целые кварталы, полностью захваченные приезжими из Югославии, с севера Африки и так далее.
Да, немцам это не слишком нравится, но мысль решить проблему силовым путем никому даже в голову не приходит. И это не слабость, а подтверждение цивилизованности. И еще - свидетельство того, что немцы не боятся "потерять себя". Они сохраняют свой уклад, хотя жизнь и заставляет вносить в него некоторые коррективы. Но давайте поставим вопрос иначе. Надо ли каждой нации держаться за все свое? В конце концов, время идет, какие-то традиции теряют смысл и уходят в прошлое, а им на смену приходят новые. И культурные заимствования, взаимопроникновения различных культур были во все времена.
Здесь, наверное, классический пример - это Соединенные Штаты. Сто пятьдесят-двести лет назад там была достаточно сильна расовая нетерпимость и насилие. Но сумела же нация преодолеть это! Сегодня мы уже посмеиваемся над американской политкорректностью, которая начинает принимать абсурдные формы. Потому что подать пальто даме нельзя, это будет расценено как сексизм, а из двух претендентов на одну вакансию, негра и белого, всегда выберут негра.
- А вам не кажется, что, проявляя толерантность по отношению к цивилизациям, которые толерантностью не отличаются, европейцы проявляют близорукость? Расплачиваться за нее придется в относительно недалеком будущем, когда "гости" станут большинством и, взяв власть в свои руки, навяжут "хозяевам" европейского дома свои законы.
- Я бы не хотел обсуждать антиутопии. Предположения о том, что, скажем, через пятьдесят или сто лет в России будут жить китайцы, а население Европы станет сплошь чернокожим, действительно высказываются некоторыми публицистами. Но, насколько мне известно, ученые избегают давать прогнозы относительно того, как пойдет развитие цивилизации. Я, как вы понимаете, тоже не пророк и не берусь предсказывать, что будет с человечеством через сто лет. Я знаю лишь, что цивилизованные народы должны вести себя цивилизованно и что они могут мирными путями отстаивать свою самость и свою культуру.
- На мой взгляд, применительно к России у этой проблемы есть еще один очень серьезный аспект. За последние сто лет Россия пережила множество великих потрясений, которые меняли уклад жизни и традиции населяющих ее народов, прежде всего русского. И сегодня приходится думать уже не только о том, КАК сохранять свою самость, но и о том, ЧТО именно сохранять...
- Это действительно очень тяжелый вопрос, возможно самый тяжелый. Начнем с того, что русские имеют в своей основе смешанную кровь. Тем, кто кичится своей "русскостью", очень советую покопаться в собственной родословной - вы неизбежно наткнетесь на татарских, или украинских, или польских, или каких-то еще иноземных предков. Александр Пушкин - "наше все", как известно, имел эфиопские корни. Михаил Лермонтов, второй по значимости, а может быть, и равный Пушкину российский поэт, происходил из шотландского рода Лермонтов. Я не говорю о Фонвизине, который в действительности фон Визин. Я не говорю о тех ученых в Петербургской академии наук, которые были в основном немцами. Я не говорю об итальянских архитекторах, строивших русскую столицу...
С другой стороны, Ленин, который в одной из своих работ писал о "двух культурах", безусловно, был прав. Хотя, видимо, вернее говорить даже не о двух, а о множественности культур. Была, например, культура петербургской знати, и культура купеческой Москвы, и крестьянская культура, и старообрядческая, и казачья... В XX веке практически все они подверглись разрушению. Уклад жизни резко изменился. Сельское население хлынуло в города. Старые правила поведения там не годились, а носителей городской культуры - и дворян, и промышленников, и представителей интеллигенции и купечества - либо вынуждали уезжать из страны, либо бросали в лагеря. В результате традиционную русскую бытовую культуру сегодня, скорее, надо искать в каких-то ареалах в Америке или Австралии.
- Так, может быть, и нужно искать, заниматься возрождением прерванных традиций? Как мне кажется, это позволит в том числе и снизить уровень ксенофобии. Ведь терпимо относиться к чужой культуре способен лишь тот, кто знает и ценит свою.
- Конечно, но о каком развитии культуры, возрождении традиций можно говорить сегодня, когда расходы на науку, образование, культуру финансируются по остаточному принципу? Пока, к сожалению, мы не только не возрождаем, но и продолжаем заниматься разрушительством... Россияне издавна славились своим радушием и терпимостью - сегодня мы это разрушаем сами, своими руками. Милосердие издавна считалось отличительной чертой русских людей: кто заставляет их сегодня требовать восстановления смертной казни? Мы сами, своими руками, ломаем то лучшее, что у нас есть. Мы сами себя уничтожаем. Говорят, нет у человека худшего врага, чем он сам: сегодня эту мысль можно в полной мере отнести и к российскому народу. Не знаю, понимает ли это власть. Но люди, которым власть морочит головы, продолжают искать врагов где угодно, только не там, где они есть на самом деле...

***
Справка "ТС"
Яков Ильич Гилинский родился в 1934 году. Доктор юридических наук, профессор, кандидатскую диссертацию защищал по уголовному процессу, докторскую - по криминологии. Автор более 350 научных работ по криминологии и социологии девиантности и социального контроля, философии, уголовному процессу, теории управления. Заведующий кафедрой уголовного права Российского государственного педагогического университета, декан юридического факультета Балтийского института экологии, политики и права, профессор Санкт-Петербургского юридического института Генеральной прокуратуры РФ, главный научный сотрудник Социологического института РАН. Член Академии гуманитарных наук, Нью-Йоркской академии наук, Международной социологической ассоциации, Европейского союза криминологов.

Виктория РАБОТНОВА. «Тайный советник» (Санкт-Петербург), 6 ноября 2006 года