От социальной сегрегации к пространственной самоизоляции: крупные города Европы перед риском десолидаризации общества

M.-K. Жайе
(Опубликовано в: Крупные города и вызовы глобализации / Под ред. В.А. Колосова и Д. Эккерта. -Смоленск, 2003, с. 175-179)

Ныне в городах Франции отчетливо наблюдается углубление социальных разломов, выражающееся в «физической» фрагментации городской среды и усилении изоляционистских тенденций. Эти процессы все сильнее проявляются не только в городах, но и на их бесконечно разрастающейся периферии, на «новых» урбанизируемых пространствах. Они затрагивают не только наиболее обеспеченные слои общества, но и многочисленный средний класс. Представляется, что наблюдаемые явления нельзя в полной мере объяснить эволюцией рынка недвижимости, поскольку они имеют не только экономическую, но и социальную природу. Это заставляет задуматься об особенностях образа жизни среднего класса, его мобильности и предпочтениях в выборе места жительства, отношении к более бедным слоям населения и/ или иммигрантам.

Именно социальные, а не экономические факторы территориальной самоизоляции приоритетны. Основные из них следующие.

1. Молчаливое согласие общества на изоляцию «групп риска». Хотя такая политика и не формулируется открыто, она реализуется в «геттоизации» городского пространства, формировании кварталов бедных/иммигрантов в кварталах, имеющих неважную репутацию и называемых «зонами социального жилья».

2. Желание среднего класса держаться на расстоянии от менее благополучного населения. Придирчиво оценивая социальное окружение, средний класс стремится отгородиться от нежелательных контактов. Стремление к «самоизоляции» как в пределах центральной части города, так и на менее населенных окраинах с их малоэтажной застройкой приводит к формированию закрытых жилых зон.

Хотя чаще всего обе эти причины рассматриваются отдельно, они неразделимы. Более того, их сопряженный анализ имеет принципиальное значение для солидарности между различными социальными группами, их желания «жить вместе», позволяющих сохранять и поддерживать внутренние социальные связи.

От социальной избирательности к обособленности

Уже в 1988 году мы вместе с Жаком Данзело поставили вопрос о риске пространственного обособления разных страт городского сообщества¹. Подчеркну, что обособление не является простым развитием социальной сегрегации в результате роста индивидуальной мобильности населения. Введение этого термина необходимо, поскольку к сегрегации все чаще относятся как чему-то банальному. Она рассматривается как процесс, имманентно присущий развитию городов, нормальное явление или следствие пространственной самоорганизации населения, не требующее обсуждения. Потребность в новом термине вызвана также желанием привлечь внимание к этой проблеме и подчеркнуть противоречивость существующих интерпретаций наблюдаемых явлений и процессов. В отличие от сегрегации, термин «обособление», понимаемое как стремление к добровольной самоизоляции, позволяет анализировать мотивы, лежащие в основе решений, заставляющих средний класс покидать одни кварталы и выбирать другие. Стремление среднего класса найти для себя более комфортабельное жилище, лучшие условия проживания и социальную среду, соответствующую его требованиям, рассматривается как одна из главных пружин, приводящих в действие механизм субурбанизации и разрастания урбанизированного пространства. Психологически этот процесс опирается на отрицание города - скученного, шумного, пыльного, экологически и социально неблагополучного. За заботой о поиске благоприятной среды обитания стоят также желание обрести спокойствие и безопасность, обеспечить защиту семье, которая рассматривается как первичная ценность, а также стремление предотвратить потенциальные риски, связанные с близостью «нежелательных» групп населения. Кроме того, соседство рассматривается как важный фактор при оценке перспективности вложений - стоимости наследуемой недвижимости, престижности места жительства, близости учебных заведений, имеющих хорошую репутацию, и т.д. К заботе о социальном благополучии добавляется отказ от усилий, направленных на установление контактов с населением, оцениваемым как «чуждое».

Средний класс все чаще отказывается «оплачивать» солидарность в обществе. Этот процесс становится все очевиднее по мере того, как доля безработных, ставших жертвами очередного кризиса и способных восстановить свое положение с возвратом экономического роста, уменьшается по сравнению с долей лиц, нуждающихся в постоянной социальной поддержке и занимающих менее легитимную социальную позицию (иммигранты, беженцы, безработные, имеющие низкую квалификацию). Хотя такие соображения открыто не высказываются, при определенных условиях они вырываются наружу в форме общественного недовольства. Например, предполагаемое строительство социального жилья вблизи мест проживания среднего класса воспринимается им как риск, которого, казалось, они сумели избежать, и который возник вновь там, где они надеялись обеспечить себе безопасную среду жизни².

Именно для того, чтобы подчеркнуть длительность действия социально-психологических мотиваций среднего класса, мы и используем термин «обособление». Крайним случаем проявления такого обособления являются gated communities (закрытые сообщества), получившие особое распространение в США и основанные на их социальной и политической автономии. Обитатели закрытых жилых зон самоизолируются от коллективных форм жизни и проявлений социальной солидарности. Налоги, которые они платят, не используются на местные нужды - в частности, для развития услуг или помощи нуждающемуся населению, которое характеризуется жителями gated communities не просто как бедное, а как социально недееспособное. Обособление, таким образом, означает одновременно желание отделиться и в пространстве, и в обществе.

Выбор среднего класса: автономизация и атомизация

Переселение среднего класса в пригородную зону является широко распространенным и хорошо изученным географическим явлением. Массовая автомобилизация дает возможность выбора места жительства, поскольку становится легче преодолевать значительные расстояния легко. Аргументом в пользу переселения в загородные зоны является сравнение «опасной» жизни в городе и «спокойной» - в сельской коммуне. Итогом самоорганизации среднего класса стала субурбанизация, имеющая экстенсивный характер и ячеистую форму, в основе которой лежит сочетание социально-пространственной избирательности и функционального удобства. Такой тип урбанизации позволяет каждому организовать собственное пространство, укрывшись среди «своих», и если не полностью защититься, то, по крайней мере, отдалиться от «чужих», соблюдая дистанцию, которая оставляет свободу выбора вступать или не вступать с ними в контакт.

Сегодня уже невозможно оспаривать, что пространственная сегрегация обусловлена приоритетом ценностей автономности и индивидуализма. Как объяснить своеобразный социальный эффект, проявляющийся в желании быть одновременно независимым (автономным), свободным от социальных обязательств и заниматься только собственными проблемами, который можно назвать атомизацией общества? Как объяснить неприязненные гримасы по поводу проектов развития пространств общественного пользования и улучшения условий жизни в некоторых городских кварталах? Возможно, это связано с тем, что жилищная проблема - это единственное поле деятельности среднего класса, где он может в полной мере проявить инициативу, позволяющую непосредственно влиять на формирование условий своей жизни - ведь в сфере профессиональной деятельности он в меньшей мере является хозяином положения.

Таким образом, жители пригорода остаются горожанами, отказываясь при этом быть «гражданами» города. Они внутреннее глубоко убеждены в преимуществах жизни в функционально разделенном пространстве, уверены, что низкая плотность населения в местах их обитания защищает их от близости бедного населения или иммигрантов, с которыми они не хотели бы сталкиваться ни дома, ни в школах, ни в общественных ассоциациях. Впрочем, они не отказываются иметь отношения с «другими» при условии, что они не будут слишком социально отличными³.

Кварталы, отмеченные клеймом неблагополучия

Одновременно с ростом зон проживания среднего класса наблюдается резкое увеличение кварталов, переживающих кризис. Динамика населения таких кварталов и появление в них новых горожан теперь сопровождается скорее не интеграцией, а дезинтеграцией городского сообщества. Причины этого коренятся не только в урбанизации. Дезинтеграция не является исключительно следствием пространственной сегрегации, неравномерности развития городской инфраструктуры или ее дефицита в некоторых кварталах. Она в еще меньшей степени зависит от состояния жилого фонда. Ответ на вопрос нужно искать у самого населения. Хотя предполагается, что переселение в город автоматически включает механизмы социальной интеграции, реальная ситуация сложнее. Включение в городскую жизнь еще не означает экономической интеграции, отсутствие которой сводит к нулю перспективу интеграции социальной. Несмотря на все усилия, обитателям неблагополучных кварталов не удается найти работу, соответствующую их ожиданиям, которая могла бы обеспечить им не только относительно высокий доход, но и удовлетворить социальные запросы и чувство собственного достоинства. Им достаются только временные, нестабильные и непривлекательные рабочие места.

Противоречие между ожиданиями и реальностью особенно тяжело сказывается на доверии к институтам социальной интеграции. Если нормативные предписания теряют эффективность, больше не открывают доступ к социальным благам и не позволяют повышать статус, то это означает, что социальные институты больше не выполняют своей роли. Более того, ставится под сомнение фундаментальная необходимость общественного консенсуса о социальной взаимопомощи. Паралич системы социальной интеграции приводит к тому, что часть городского населения, хотя номинально и считается включенной в городское сообщество, на деле не только не обретает соответствующего статуса, но и остается без перспектив социальной реабилитации. Нетерпимость к социально незащищенному и неблагополучному населению все чаще проявляется открыто⁴.

Заключение

Оба описанных феномена - кризис неблагополучных городских кварталов и фрагментация субурбанизированной периферии - обычно анализируются независимо друг от друга, как если бы они имели абсолютно разную природу. Однако в действительности они тесно взаимосвязаны, подпитывают друг друга и могут быть поняты только при совместном рассмотрении. Социальная «опала» и маргинализация тех, кто не находит себе места в новой экономике, совпадает со стремлением другой части общества держаться подальше от неблагополучного населения. Чем больше бедность и обособленность закрепляются в пространстве города в форме своего рода гетто, тем острее становится ощущение небезопасности и социального риска, тем отчетливее проявляется у среднего класса стремление отдалиться, «спрятаться», защитить себя от физической угрозы или снижения социального статуса в «заразной» социальной среде.

¹ Jaillet M.C., Donzelot J. Europe, Etats-Unis: convergences et divergences des politiques d'insertion, Esprit, «Le bel avenir de la pauvreté», mai 1997, pp.70-89; Jaillet M.C., Donzelot J. (dir.). La nouvelle question urbaine, collection «Recherches», PUCA, 2001, 298 p.
² Jaillet M.C. La politique de la ville, une politique incertaine, Regards sur l’actualité, «la ville en question», n°260, avril 2000, La Documentation Française, pp. 29-46; Jaillet M.C. Toulouse: comment se loger quand on est pauvre dans une agglomération attractive et en croissance? In : Caisse des Dépôts et Consignation, Quel habitat pour les ménages a faibles revenus? La Documentation française, 2001, pp. 121-128.
³ Jaillet M.C. Op. Cit., pp. 121-128; Jaillet M.C., Peraldi M., et al., Le Grand Murai, un terrain d'aventures pour les classes moyennes. In : En marge de la ville, au cœur de la société: ces quartiers dont on parle, collectif, Paris. L'Aube,1997, pp.133-164.
⁴ Donzelot J., Jaillet M. С, Fragmentation urbaine et zones défavorisées : le risque de désolidarisation, Hommes & Migrations, «La ville désintégrée?», n° 1217, février 1999, pp. 5-17; Jaillet M.C., Peut-on parler de sécession urbaine a propos des villes européennes?, Esprit, «Quand la ville se défait», novembre 1999, pp. 62-85; Jaillet M.C., La ville, creuset du «faire société», Habitat et Société, Dossier «Quelle ville demain?», n°19, 2000a, pp. 20-21.