… о французских событиях и российской специфике

Проблема иммиграции в России существует. В отличие от Франции она не в самих иммигрантах, а в головах россиян

Беспорядки во Франции произвели сильное впечатление и на российскую власть, и на некоторых российских обывателей. В пятницу утром в Питере трое неизвестных с битами напали на пятерых африканских студентов. Ранее Федеральная миграционная служба (ФМС) наконец-то наступила на горло собственной песне и объявила об амнистии нелегальных иммигрантов и создании программ их социальной адаптации. И уж почти все начали пристально присматриваться к отечественным гастарбайтерам на предмет того, а не может ли в Москве произойти что-нибудь похожее на парижский погром.
Не может. Потому что в Москве и других крупных российских городах нет ничего и близко похожего на этнические гетто французских пригородов. За это мы должны сказать спасибо, во-первых, российским властям, которые до недавнего времени предпочитали вообще не замечать проблему иммиграции и до сих пор не сформировали никакой внятной иммиграционной политики. А во-вторых, - высоким ценам на нефть и, как следствие, заоблачным ценам на жилье.
Сейчас российское государство только делает вид, что регулирует иммиграционные потоки. Квоты, которые устанавливает ФМС на прием трудовых иммигрантов, в несколько раз ниже реальной потребности рынка, а процедура получения разрешения на работу настолько сложна, что ее избегают сами работодатели. Поэтому спрос на рабочую силу удовлетворяется в основном за счет нелегалов. А это означает, что подавляющее большинство иммигрантов не могут рассчитывать на какую-либо поддержку государства и вынуждены полагаться на самих себя. Для них единственно действенным регулятором миграционных потоков является дикий российский рынок труда, который, нужно отметить, прекрасно справляется с задачей отсева тех, кто оказался в России лишним.
Разница между стоимостью жизни в крупных российских городах и в тех государствах, которые поставляют львиную долю легальных и нелегальных иммигрантов, такова, что пустить корни в России и перевезти сюда жену и детей могут лишь самые успешные. На те $1-1,5 тыс., которые гастарбайтер зарабатывает на московских стройках за сезон, можно год кормить семью где-нибудь в Душанбе, но прожить на них в Москве нереально. Еще более невыполнимой задачей для них является аренда (и уж тем более покупка) жилья. Как правило, гастарбайтеры впятером-вдесятером снимают одну квартиру. Поселить в ней еще и жену с детьми проблематично.
Численность таких "перекати-поле" жестко регулируется спросом на рабочую силу. Поэтому в Москве практически нет и не может быть ненужных городской экономике иммигрантов - таким здесь просто нечего делать и не на что жить.
При этом практически все эксперты сходятся во мнении, что иммигранты, как правило, не конкурируют с коренными москвичами на рынке труда, выполняя ту работу, за которую москвичи не возьмутся ни при каких условиях.
Есть и еще одно благоприятное для нас обстоятельство. Сколько бы ни ворчали москвичи по поводу "понаехавших тут" азербайджанцев, армян и таджиков, приходится признать: России крупно повезло с иммигрантами. Особенно если сравнивать их с арабской молодежью, "зажигающей" в парижских предместьях. Иммигранты, которые приезжают в Россию, - люди из одного с россиянами теста, выросшие на обломках СССР. Они худо-бедно говорят по-русски. Как правило, это светские люди, в общих чертах им понятна культура страны, в которую они собираются на заработки.
Эти люди едут в ту же Москву совсем не для того, чтобы изменить этот город под себя, а для того, чтобы заработать и, если очень повезет, стать москвичами <…> Большинство осевших в Москве иммигрантов не только не цепляются за свою национальную идентичность, но и всеми силами стараются как можно скорее органично влиться в городское общество. Те, кому это удалось, говорят о себе в первую очередь как о россиянах, москвичах, представителях той или иной профессии и лишь затем как о представителях азербайджанской или армянской диаспоры.
Ситуация с адаптацией иммигрантов в России значительно лучше, чем в большинстве западноевропейских стран. Просто в России вовсе не думают, что им нужна какая-либо адаптация. Мы относимся к гастарбайтерам как к людям второго, а то и третьего сорта, которые не заслуживают никакой опеки со стороны государства. А сами иммигранты, в недавнем прошлом наши соотечественники, готовы с этим мириться.
Не там ищете
Зеркальное повторение французских событий в России невозможно. Однако это не означает, что рост иммиграции не может привести в России к вспышкам насилия на этнической почве. Как и во Франции, основная угроза исходит от населения гетто. Просто в России их не там ищут.
В частности, в России существуют национальные гетто, причем самые большие в мире. Это республики Северного Кавказа. Назвать по-другому эти территории, населенные в основном безработными людьми, не имеющими никаких шансов на продвижение по социальной лестнице, которые к тому же подвергаются в собственной стране откровенной национальной сегрегации, сложно.
Однако наибольшую угрозу для межнационального мира представляют не Чечня и Дагестан, не московские кварталы, расположенные возле рынков, а самые обыкновенные города и поселки Центральной России. Какой-нибудь пригород Воронежа с точки зрения социального неблагополучия мало отличается от парижского района Клиши, где начались беспорядки. Вернее, отличается - в худшую сторону. И совершенно не важно, что здесь живут в основном представители титульной национальности.
Как и в гетто, здесь много безработных. Как и в гетто, жизнь этих людей протекает на фоне полного социального и нравственного упадка. "Правильные", советские представления о жизни уже никуда не годятся, а новые они не принимают. У этих людей нет ни ясных горизонтов, ни понимания того, куда движется страна и что им самим от этого будет. Лозунги, которые предлагает им власть, вроде удвоения ВВП, не трогают их за живое и вообще ни за что. Им мало что достается от экономического роста, который нынешняя российская элита считает панацеей от всех бед. Наоборот, они видят, как растет разрыв между богатыми и бедными - то есть ими. Главное же - они не представляют, как из этой ямы выбираться.
Человеку, который не занимает никакого определенного места в обществе, очень трудно себя как-то идентифицировать. Проще всего считать себя русским, которого кругом обижают. В том числе и эти "чернож...".
"Русская идея" наших ура-патриотов и исповедуемый ими лозунг "Россия для русских" - явление того же порядка, что и ваххабизм в северокавказских республиках и радикальный исламизм французских погромщиков. Это религия маргиналов, которые пытаются найти идеологический стержень для своей неустроенной, убогой жизни, в то время как власть и общество не предлагают им никаких ясных целей и ориентиров.
В России иммиграция превращается в проблему не потому, что наше государство так и не выработало механизмов социальной адаптации иммигрантов, а потому, что оно не может предложить подобные механизмы собственным гражданам, которые оказались за бортом нынешней российской жизни. А те, в свою очередь, готовы искать корень всех своих бед в "награбивших народное добро" олигархах (и шире - во всем предпринимательском классе), происках Вашингтона, кознях братьев-близнецов Качиньских и засилье торговцев из Азербайджана. Последние, в отличие от олигархов и польских братьев, всегда под рукой.
При этом нужно помнить, что ксенофобия в России не связана напрямую с притоком иммигрантов из-за рубежа. Отечественные националисты не делают различий между гражданами и не гражданами России. А лозунги "Россия для русских" и "Москва для москвичей" подразумевают "Россия и без кавказцев тоже".
У нас принято утешать себя тем, что крайний национализм в России исповедуют исключительно маргиналы, а большинство населения являются сторонниками этнического мира, толерантности. Судя по соцопросу, проведенному не так давно ВЦИОМом, потенциальные погромщики действительно составляют меньшинство россиян. В частности, с утверждением "Россия должна быть государством русских людей" безоговорочно согласны лишь 16% россиян. Среди молодежи этот показатель выше - 21%.
Однако для благодушия нет никаких оснований. Опрос ВЦИОМа, который проводился в апреле этого года, показал: большинство россиян как минимум настороженно относятся к иммигрантам. Они сомневаются в том, что иммигранты являются благом для экономики (скорее, согласны - 20%; скорее, не согласны -38%); что с помощью иммиграции можно решить демографическую ситуацию в России (19% и 46% соответственно) и что иммигранты делают Россию более открытой новым идеям и культурам (17% и 43%). Подавляющее большинство респондентов (63%) уверены, что иммигранты повышают уровень преступности и коррупции. 42% россиян считают, что за последние годы межнациональные отношения ухудшились (противоположной точки зрения придерживаются всего 18%).
Кроме того, погромы - не выборы. Чтобы они состоялись, участие большинства не обязательно. Если хотя бы десятая часть из этих 16% клинических шовинистов (а это, между прочим, более 20 млн. российских граждан) решит перейти от слов к делу, страна будет ввергнута в такой хаос, в сравнении с которым горящие машины в парижских предместьях покажутся праздничной иллюминацией.
Тем более что желающих повести их за собой становится все больше. 4 ноября эти силы устроили настоящую презентацию, пройдя маршем по улицам Москвы. Настораживать должно не то, что в России есть радикальные националисты и даже фашисты, а то, что они практически полностью монополизировали тему иммиграции и межэтнических отношений. Власть и ее партия пока не могут перехватить у них инициативу в том, чтобы сказать что-либо внятное и понятное обывателям на тему иммиграции и межэтнических отношений. Но дальше делать вид, что здесь не о чем беспокоиться, уже невозможно. Проблема есть - причем прежде всего в головах у россиян. И этим со все большим успехом пользуются силы, для которых "русское гетто" является главной опорой.
Вряд ли организации вроде Движения против нелегальных иммигрантов или партии "Родина" смогут всерьез изменить повестку выборов 2008 года. Но 2008 год - не последний "критический период", который ожидает Россию в обозримом будущем. Рано или поздно проблема иммиграции (в том виде, в каком ее понимают большинство россиян) выйдет на первый план. Если и дальше отдавать эту тему на откуп отечественным нацистам и национал-популистам, ничего хорошего нас не ждет.
Надеяться на "здоровые силы" нашего пассивного и в общем-то зараженного ксенофобией общества вряд ли стоит. Уж очень таких сил мало, и уж очень они пассивны. Осмелимся предположить, что призыв "вымести грязь" из Москвы (Краснодара, Челябинска и т.д.), скорее всего, встретил молчаливую поддержку у значительной части добропорядочных обывателей, в том числе и у некоторых представителей только что вылупившегося российского среднего класса. Можно представить, как неприятно будут удивлены эти люди, когда, покончив с таджикскими гастарбайтерами и рыночными торговцами с Кавказа, блюстители этнической чистоты придут за ними, простыми благополучными посетителями супермаркетов.

***

Как бы вы поступили на месте французских властей?

Любовь Слиска, первый вице-спикер Госдумы ("Единая Россия"):

"Я никогда не говорю за тех, на чьем месте я никогда не окажусь, - пусть они сами решают. Если у нас, не дай бог, это случится, я скажу вам, как надо поступать, а так... Чего я буду за французов думать, подсказывать им умные решения? Пусть сами думают... Спит эта Европа старая, спокойная, ленивая и спохватывается только на четырнадцатый день, после того как что-нибудь случается. Так же и Америка ждала, пока не затопит весь Новый Орлеан. Им бы надо у России поучиться оперативности в решении таких проблем".

Дмитрий Рогозин, вице-спикер Госдумы ("Родина"):

"Избрал бы Николя Саркози президентом республики, вывел бы Францию из Шенгенского соглашения и ужесточил миграционную политику. Депортировал бы зачинщиков и активных участников беспорядков, трудоустроил бы легализованных мигрантов, обеспечив их общественно-полезной работой. А в случае отказа работать - депортировал бы".

Алексей Митрофанов, депутат Госдумы (ЛДПР):

"Эта ситуация связана с борьбой за власть. Никогда без раскола наверху ничего серьезного не происходит - муха не взлетит. У нас тоже был раскол, и мы увидели реальную политическую борьбу - с походом Басаева на Дагестан, взрывами домов, началом второй чеченской кампании и так далее. Так что Ширак знает, как решить эту проблему: нужно разрешить спор между Саркози (министр внутренних дел. - "Профиль") и де Вильпеном (премьер-министр. - "Профиль"). Конечно, это сложная задача: за тем и другим стоят группировки, которые давно поссорились друг с другом. Но у нас то же самое было: помните "дело Скуратова", "дело Пал Палыча Бородина" - это же была борьба враждующих группировок. Но, обратите внимание: как только Путин пришел, укрепил власть, на нет сошли скандалы "в благородном семействе" и мы почти забыли про Чечню. По крайней мере, никакого политического влияния она уже не оказывает. А почему? Да потому что чеченцами пользовались разные внутрикремлевские группировки в борьбе за власть. Так что Ширак должен решить, кто из них - Саркози или де Вильпен - станет следующим президентом Франции. Как "дедушка" Ельцин в свое время решил: Примакова в отставку, Степашина в отставку, а Путина в президенты. "Дед" умел разрубать такие узлы. Так и здесь: наступит ясность по поводу того, кто следующий, и все затихнет. Станут опять шаурму есть".

Владимир Пехтин, вице-спикер Госдумы ("Единая Россия"):

"Вопрос, конечно, интересный... Прежде всего, надо быть последовательными. Если они допустили ситуацию до такого состояния, нужно консолидироваться, объединить силы всего народа, выйти с воззванием к народу для того, чтобы стабилизировать ситуацию. В противном случае она выйдет из-под контроля. И тогда пострадает много невиновных. А жесткие меры - это не метод, они только обострят ситуацию".

Владимир Жириновский, вице-спикер Госдумы (ЛДПР):

"Мы готовы сформировать отряды добровольцев, куда войдут футбольные болельщики, спортсмены и активисты ЛДПР, прошедшие службу в "горячих точках". Я убежден, что наша инициатива позволит за 48 часов навести полный порядок и успокоить бунтующих".

Мария БАРИНОВА, Владимир РУДАКОВ, Дмитрий МИНДИЧ. "Профиль", 14 ноября 2005 года