… о демографическом будущем России

В Центре демографии и экологии человека Института народнохозяйственного прогнозирования РАН разработан прогноз изменений численности и структуры населения России до 2100 года. Столь долгосрочный прогноз выполнен впервые. Один из его авторов -- демограф Анатолий Григорьевич Вишневский.

Каждой женщине по 2,2 ребенка!

-- Анатолий Григорьевич, как можно делать предсказания на сто лет вперед? Вы же, извините, не Нострадамус...

-- В отличие от Нострадамуса мы не гадаем. Мы используем ту информацию, которая уже доступна, и на ее основании делаем выводы. Например, если в 90-х годах была низкая рождаемость, то не надо быть пророком, чтобы предсказать, что через несколько лет у нас будет недобор в вузы, а затем последует резкое сокращение новорожденных -- ведь женщин детородного возраста будет в России слишком мало.
А во-вторых, наш прогноз -- это не буквальное предсказание. Подобно разведчику, побывавшему в тылу противника и добывшему некоторые сведения о нем, мы пытаемся на основе того, что нам известно, оценить вероятность различных сценариев будущего. Никто не может с абсолютной точностью предсказать исход предстоящего сражения, но мы просто обязаны попытаться понять, в каких условиях придется вести бой.

-- И какие же это будут условия?

-- Диапазон предсказаний наших специалистов достаточно широк, но различия эти только количественные. А качественная картина у всех без исключения демографов одинаковая: численность населения России будет с каждым годом сокращаться. Число смертей в нашей стране превышает число рождений уже больше 10 лет. Так что тут никаких особых неожиданностей быть не может.

-- А если наше правительство вдруг возьмет да и создаст социальные факторы, способствующие увеличению рождаемости? Опыт Болгарии, где выплачивали большие детские пособия, и опыт города Набережные Челны, где семьям давали квартиры с комнатой на каждого ребенка, показали, как неожиданно быстро изменились взгляды граждан на количество детей в семье...

-- Общеизвестно, что с помощью таких мер можно на время чуть-чуть поднять рождаемость. Но родителями, как правило, становятся не те люди, которые не хотели ребенка, а те, кто просто откладывал его рождение. То есть Маша и Петя, узнав, что в этом году дают квартиры с комнатой на каждого ребенка, примут решение родить малыша именно сейчас, а не через три года, как планировали. Вот и весь секрет. Ничего кардинального с рождаемостью не произойдет, какие бы меры государство ни предпринимало. Опыт всех современных стран с низкой рождаемостью не дает ни одного примера того, чтобы рождаемость сначала резко упала, а потом резко поднялась, -- разумеется, речь не идет о кризисных ситуациях.

-- Как у нас во время войны?

-- Наша страна пережила три острейших демографических кризиса: Первую мировую и Гражданскую войны, голод и репрессии 30-х годов и Великую Отечественную войну. Хотя после этой последней войны у нас не было беби-бума, как, скажем, в Америке, и рождаемость у нас никогда не возвращалась к своему предвоенному уровню, все же она заметно повысилась, и через 10 лет после окончания войны довоенная численность населения России была восстановлена. Но в войну женщины не рожали потому, что мужчин не было.
Сейчас же совсем иная ситуация -- есть мужчины или их нет, значения не имеет. Наши женщины не рожают не потому, что не могут, а потому, что не хотят.

-- Значит, рассчитывать на прирост населения России под лозунгом "Вот пройдет война" тоже не приходится?

-- Конечно, ведь сейчас никаких особых катаклизмов не наблюдается, а рождаемость не достигает даже уровня простого замещения поколений, то есть 2,2 ребенка на одну женщину. Это может говорить только об устойчивых изменениях в массовом демографическом поведении россиян. А значит, рассчитывать на то, что убыль населения окажется преходящей и в недалеком будущем прирост населения восстановится, не приходится.
Низкая рождаемость стала для нашей страны -- да и для многих других стран -- затяжным, хроническим явлением. Причин для этого много. Сейчас детская смертность низкая, поэтому рожать "запасных" детей семье уже не нужно. К тому же сами родители предъявляют высокие требования к воспитанию детей. Если раньше в крестьянской семье дети росли, как трава, то сейчас затраты на содержание даже одного ребенка очень высокие: нужно купить ему лучшую одежду, лучшие игрушки, дать ему образование, обеспечить квартирой... Большинство семей обходится одним, в лучшем случае двумя детьми, что мало даже для элементарного поддержания численности населения.
Но, конечно, есть и такие страны, где ситуация обратная, причем большинство человечества живет именно в таких странах. Так что основная мировая проблема -- не низкая, а высокая рождаемость. Население мира очень быстро растет...

-- ...за счет развивающихся стран.

-- Совершенно верно, 95% роста приходится именно на бедные страны. Уже к середине века "европейцев" на Земле останется не более 10 -- 15%. А доля нашей страны в мировой демографической иерархии составит не более 1% от общей численности населения мира. Для сравнения: в 1950 году доля России, еще не восстановившей довоенное население, составляла более 4%, а доля СССР -- 7,1% населения планеты.

Меньше народа -- больше кислорода?

-- Значит, нас становится меньше только из-за того, что женщины больше одного ребенка рожать не хотят?

-- В основном да. Но положение усугубляет и высокая, а то и растущая смертность. Даже сейчас, когда многое, как говорят, стабилизировалось, смертность растет: только между 1998 и 2002 годами ожидаемая продолжительность жизни российских женщин сократилась более чем на год, а мужчин -- на целых три года. По-прежнему самые большие потери мы несем среди трудоспособного мужского населения. Главные причины высокой мужской смертности -- пьянство, наркотики, ненужный лихой кураж. Отсюда огромное количество несчастных случаев, самоубийств, ДТП, смертей, связанных с насилием. Ценность человеческой жизни в прошлом везде была невысока, но европейские народы за последние одно-два столетия научились больше ценить собственную жизнь. А мы еще живем по старинке. Если наших женщин хоть как-то сдерживает ответственность перед детьми, то мужчины в массе своей наплевательски относятся к своему здоровью, своей и чужой безопасности на производстве, на дорогах. Так и живем.

-- Ну хоть что-нибудь хорошее, по вашим прогнозам, нас ждет?

-- Все хотят быть оптимистами, мы -- не исключение. По прогнозу ООН предполагается, что продолжительность жизни россиян все-таки будет постепенно повышаться и достигнет в России к концу XXI века 80 лет для мужчин и 85 лет для женщин.
Прогнозы нашего центра рассматривают больший диапазон возможностей. При самом худшем варианте допускается ситуация, когда разрыв между продолжительностью жизни мужчин и женщин, и сейчас уже невообразимо большой -- 13,5 года, -- увеличится до 15 лет (примерно в 2008 году). При этом продолжительность жизни мужчин опустится до 57 лет и станет даже ниже, чем в 1995-м, а у женщин она составит 71,5 года. Но есть и оптимистический вариант, по которому продолжительность жизни россиян будет расти теми же темпами, что в странах Евросоюза, и к концу столетия составит у мужчин более 87 лет, а у женщин -- более 95.

-- Не приведет ли такой рост продолжительности жизни к целому ряду экономических последствий?

-- Вы хотите сказать, что на плечи трудоспособных граждан ляжет забота о большом количестве пенсионеров, которым надо будет выплачивать пенсии и социальные пособия?.. Это произойдет в любом случае, число пожилых людей, безусловно, будет увеличиваться. Уже в 2010 -- 2020 годах на пенсию будут выходить самые многочисленные, послевоенные поколения, на одного работника будет приходиться намного больше пожилых иждивенцев, чем сейчас. В 2020 году эта нагрузка будет примерно на 40% выше, чем в 2000-м, на 70% выше, чем в 1980-м, и в 2,3 раза выше, чем в 1960-м.
Но ведь число детей, которых работающему человеку тоже надо содержать, будет уменьшаться. Так что совокупное число иждивенцев на одного работающего россиянина будет изменяться по-иному. В том же 2020 году совокупная нагрузка детьми и пожилыми на одного работающего будет даже ниже, чем была в 1960-м.

Понаехали тут!

-- Итак, Анатолий Григорьевич, в каком же государстве через сто лет будет жить, скажем, мой внук?

-- Есть два варианта, два сценария развития событий. Все зависит от того, согласится или нет Россия принимать мигрантов. Сейчас, к сожалению, и наш закон, и сами люди не очень одобрительно относятся к "приезжим". А между тем избежать серьезного кризиса можно лишь за счет увеличения притока мигрантов в нашу страну -- ведь на резкое и очень значительное повышение рождаемости, как мы уже выяснили, надеяться смысла нет. Без мигрантов население России будет катастрофически сокращаться. С высокой вероятностью оно с нынешних 145 миллионов сократится к 2100 году до 60 -- 70 миллионов человек. А ситуация, когда столь малочисленное население проживает на такой огромной территории (Россия занимает почти 13% мировой суши), чревата самыми непредсказуемыми последствиями. В том числе и потерей самой территории.

-- И кто же отберет у нас землю? Китай?

-- Вполне возможно, особенно, если учесть, какими темпами растет численность китайцев и вообще население Азии. А там, кстати, и Африка на подходе. Так что наша бесхозная территория, которую малочисленное население не сможет обживать, а малочисленная армия -- охранять, станет лакомым кусочком для любой густонаселенной страны. И некоторые из этих стран уже сейчас, как известно, время от времени заявляют претензии на российские земли. Россия, конечно, всегда была слабоосвоенной многоземельной страной с низкой плотностью населения, но эти ее качества стали особенно ощутимы после распада СССР, от которого Россия унаследовала три четверти территории и только половину населения. А уж что будет, когда россиян станет меньше почти в два раза, об этом не хочется и думать. Но и не думать нельзя. Мигранты нужны России, чтобы увеличить число работников, пополнить армию, заселить города.

-- Ну хорошо, мы откроем двери для мигрантов. И те же китайцы с новыми российскими паспортами радостно заселят Сибирь. Получится, что мы отдадим ту же территорию. Правда без боя, добровольно.

-- Такая опасность существует. Но не из-за нее же наша невнятная миграционная политика не способствует притоку в Россию даже бывших жителей СССР. А ведь это люди практически одной с нами культуры, знающие русский язык. Среди них очень много русских, которые хотят жить в России, а наш драконовский закон не дает им этой возможности. Вообще для нас предпочтительней прогноз стабилизационный. Его суть основана на предположении, что в результате активной миграционной политики объемы иммиграции в Россию будут резко повышены.

-- И тогда средний россиянин станет узкоглазым и желтокожим...

-- Не исключено. Поэтому надо во главу угла поставить вопросы адаптации мигрантов, их интеграции в российское общество. Ведь если через сто лет ваш внук будет жить среди россиян, у которых будет не такой, как сейчас, цвет кожи, но для которых родным будет язык Пушкина, -- это одно. А если он будет жить среди россиян с иной культурой, с иным языком -- это совсем другое.
Мигранты, если можно так сказать, должны постепенно растворяться среди нас. И не надо этого бояться. Это похоже на приток сельского населения в города -- если это происходит постепенно, то все успевают адаптироваться.
Мы должны привлекать мигрантов, а не отталкивать их. И учиться смотреть на них не как на временных подметальщиков улиц и торговцев на рынках, а как на будущих сограждан. Только идя по этому пути, можно говорить о существовании России и через сто лет -- с ее культурой и в ее нынешних границах.

Наше будущее

Сценарий № 1, экстраполяционный

В миграционной политике государства не происходит больших изменений. В соответствии с этим, а также с настроениями некоторой части российского общества внешняя миграция перестает играть сколько-нибудь заметную роль. Численность населения России быстро убывает. Если на начало 2001 года нас было 145 миллионов, то к началу 2051-го с 50-процентной вероятностью станет меньше 98 миллионов, а к началу 2101 года -- меньше 68 миллионов человек. В 5% случаев допускается прогноз, что россиян останется к концу столетия меньше 19 миллионов. При этом доля мусульман в населении России увеличивается вдвое. Число пенсионеров резко идет вверх, а количество работающих резко уменьшается. Появляется "кадровая проблема", давление на государственный бюджет: не хватает денег на пенсии и соцзащиту.

Сценарий № 2, стабилизационный

В результате активной миграционной политики государства приток мигрантов резко повышается, что позволяет остановить сокращение численности населения России и на протяжении столетия сохранять ее неизменной. Растет рождаемость, создаются условия для решения вопросов национальной безопасности, экономического развития и повышения качества жизни. Население России молодеет. Однако состав его быстро меняется, и уже к 2101 году более половины россиян составляют мигранты и их потомки.

Сколько мигрантов будет среди нас через 50 лет

Наталья РАДУЛОВА, "Огонек" №19, 10 мая 2004 года

Забавная штука футурология занимается предсказаниями будущего на научной основе. Так, британские футурологи в 1899 г. пророчили, что через сто лет Лондон просто завалит конским навозом. Трудное это дело - прогнозирование, но для страны нужное.
Сегодня в роли предсказателей выступают не только бабушки дарьи и многочисленные лилианы с передовыми технологиями гадания на кожуре подсолнуха и выкатыванием на яйцо. Респектабельные ученые из серьезных научных центров определяют сценарии развития России в средне и долгосрочной перспективе. "Позолотить ручку" подобные структуры у граждан не просят. Зато по заказу Правительства РФ Центр cтратегических исследований в Москве работает, например, над прогнозами в сфере демографии, экономики и общественных отношений. Один из его экспертов, профессор Вячеслав Леонидович Глазычев любезно согласился ответить на наши вопросы.

Россия эфиопами прирастать будет

"Y": Что Вы как специалист ЦСИ можете сказать о демографических тенденциях в России?
Вячеслав Глазычев: Это легко проверить. Есть и международные замеры, которые в целом дают оптимистический, средний и пессимистический прогнозы. Вот, оптимистический прогноз дает на 2025 г. порядка 132 млн. человек.
"Y": Но это же означает, по сравнению с нынешним днем, потерю почти в 20 миллионов человек?
В.Г.: Да, потерю в 20 млн. человек. И это оптимистический прогноз.
"Y": Будет естественная убыль?
В.Г.: Естественная убыль при очень низкой рождаемости. Даже если она чуточку и повышается, как в Москве, скажем, то повышение никоим образом не перекрывает тренда. И более того, она все равно скажется через период, когда люди вырастут и войдут в рабочую жизнь. Ситуацию изменить уже нельзя. Можно строить стратегию на более дальнюю перспективу, чтобы попробовать перегнуть эту линию. Но это очень сложно, потому что это - общемировая тенденция.
"Y": Убыль населения - всемирный процесс?
В.Г.: Пока всемирный. Западные страны перекрывают его активной иммиграцией. У нас возможности иммиграции пока уже исчерпаны.
"Y": Интересно, а что значит "пока уже исчерпаны"?
В.Г.: Расчет был на русскоязычное население бывших союзных республик. Грубо говоря, кто хотел уехать - уже уехал. Не будем считаться по мелочам: какое-то ничтожное число продолжает въезжать в Россию, но ждать оттуда серьезной подпитки уже не приходится. Как и когда произойдет другая стадия, при которой мы можем оказаться привлекательными, к примеру, для эфиопов, неизвестно. Эфиопы, ко всему прочему, православные. В некотором смысле удобно.
"Y": У нас уже 20% населения мусульман, не будет ли конфликта от такой иммиграции?
В.Г.: Ну, это мусульмане, а это будут православные. Или приглашать корейцев - буддистов. Вот, скажем американцы, когда планируют свою иммиграционную политику, довольно разумно стараются сделать ее разнообразной этнически, чтобы вливалась новая кровь и новые культурные традиции.
Хорошая стратегия, но к ней у нас еще совершенно не готовы. Ни инфраструктуры нет, ни человеческое сознание смириться с этим пока не хочет. Поэтому, я отношу эту стратегию к долгой перспективе. А пока надо жить в условиях сжимающегося населения, что порождает дикое количество самых разнообразных проблем.

Появятся вузоеды, а больницы на селе закроют

"Y": Давайте поговорим об этих проблемах. Какие они?
В.Г.: К примеру, у нас будут сжиматься вузы. Просто не хватит студентов. Вуз, который выживет, "съест" несколько неудачников. Другого пути нет. Может, будет дружественное поглощение, а может недружественное. Видение этого процесса ставит перед нами стратегическую задачу - уменьшить издержки этого процесса и выиграть на нем.
"Y": Каким образом?
В.Г.: Сегодня часть образования - туфта, потому что понаоткрывшиеся 150 тыс. вузов не могут обеспечить нормального образования. Я шучу насчет 150 тыс., но тьма тьмущая каких-нибудь бизнес, менеджерских и прочих факультетов в совершенно не приспособленных к этому местах дают иллюзию образования.
В то же время есть и плюсы. Когда какой-то политехнический университет открывает у себя гуманитарный факультет, тот довольно быстро становится более продвинутым и интересным, чем аналогичный факультет госуниверситета. Поэтому, процесс двойственный. Причем, при падении спроса на вымышленные специальности все равно произойдет сжатие. Это нужно предвидеть, на это нужно ориентироваться. Нужно, что научные сообщества, администрации вузов поняли - прежней жизни уже не будет. А раз не будет, значит что? Пока обсуждение дальнейшего развития было только наверху, в министерстве. Обратная связь минимальна, то есть вузы не выдвигают свои доктрины. А очень скоро финансирование их будет напрямую зависеть от способности готовить проекты развития. А касается это не только вузов. Такая же ситуация в системах здравоохранения.
"Y": Каким оно должно быть?
В.Г.: Если Вы посмотрите сейчас по атласу, то увидите, что номинально, скажем, в Ульяновской области больше койко-мест на 10 тыс., чем в Самарской. Но значит ли это, что в Самарской области дело обстоит хуже? Сомнительно, если сравнить их экономические потенциалы. Скорее всего, Самара пошла по пути ликвидации мелких слабооснащенных неквалифицированных районных больниц с развитием крупных многопрофильных центров, обрабатывающих гораздо большую территорию. Если учесть увеличение числа автомобилей в Самарской области в десятки раз, то считать по прежней схеме, по которой число автомобилей в области в десятки раз меньше - нелепость. Управленческие конструкции сами, как правило, не в состоянии перескочить на другой тип функционирования. Это как электрон - его подогреть надо, чтобы он на другую орбиту перешел. Соответственно, необходимо втягивание в обсуждение и широкого экспертного круга и, конечно же, молодежи. Все требует переосмысления на новую ситуацию.
А пока здравоохранение у нас продолжает решать задачи позавчерашнего дня. Если ничего не будет делаться, то в том числе и из-за медицины мы будем терять ежегодно не по 900 тыс. как сейчас, а по полтора миллиона человек. То, что сейчас задумывается как реформа здравоохранения, должно быть положено на конкретные территории. Не быть в абстрактном мире чисел.
"Y": Каждая территория имеет свои особенности. Будем разбивать программу на 88 составляющих?
В.Г.: На самом деле, не на 88 - проблемы же не строятся по административным границам.
"Y": Регулярно вижу проблемы транспортной инфраструктуры, которые как раз строятся по региональному признаку.
В.Г.: Конечно, но как раз, потому что не было программы стратегического развития. Программы должны работать на кусты территорий, на зоны влияния крупнейших игроков. Крупнейшими игроками являются города-миллионеры. Их зоны влияния куда шире, чем границы областей.
"Y": Например, на севере России нет городов миллионеров, исключая Санкт-Петербург. Получается, весь север в его ареале влияния? Или как?
В.Г.: Север - особая тема. Она станет предметом специального обсуждения. Был Госсовет, который немножечко наколол проблемы Севера. Здесь есть множество разных мнений. Моя точка зрения такова. Есть три разных Севера: Европейский север с традиционными городами, север крупных советских городов вроде Норильска или Воркуты и север вахтовых точек. Это разные страны. С моей точки зрения - зоны непосредственного федерального управления и заключения контрактов между государством, бизнесом, муниципалитетами и малыми народами.
Китайцы у нас замерзнут, а мигранты самоорганизуются
"Y": В контексте демографических тенденций, коренного населения и необходимости модернизации какой видится ситуация с мигрантами? Не секрет, что в крупных городах национальная напряженность уже присутствует.
В.Г.: Это не национальные конфликты. Здесь проблема бытовой культуры и столкновений на ее почве. Проблема столкновения образов правильного поведения тоже есть. Но это нормально.
"Y": А что же с этим все-таки делать?
В.Г.: Пока мы еще не знаем таких ситуаций, когда мигранты превосходят количественно коренное население. Дело не в этом. Если пришлое население принимает культуру места…
"Y": Как правило - не принимает.
В.Г.: А, как правило, ничего и не делается, чтобы это происходило. Школьные программы пока не включают в себя программы терпимости, толерантности или освоения другой культуры. Вот вам и необходимость реконструкции системы образования, воспитания и всего остального. Нельзя делать вид, что ничего не происходит, все в порядке - все не в порядке.
Мы исследовали предмет достаточно внимательно, и, скажем, в Оренбуржье, где число мигрантов значительно выше, чем в окружающих регионах, - терпимость наивысшая.
"Y": С чем это связано?
В.Г.: Отчасти это объяснимо традицией места, которое всегда было "проходным двором" в некотором смысле. Там количество уже перешло в качество. Люди научаются жить друг с другом не как с отдельными чужаками, а по-другому. Скажем, есть мощное армянское сообщество, очень культурное по типу деятельности. Когда происходит тот тип самоорганизации, который вырабатывает некоего корпоративного субъекта - с ним можно иметь дело. С ним можно договариваться, можно вырабатывать модус вивенди. Пока все сводится к разговору - "кто захватил рынки", диалог, разумеется, невозможен.
"Y": К сожалению, к разговору все и сводится.
В.Г.: Да, к сожалению, потому что никто не хочет говорить правду - не заплатили, а подобрали то, что плохо у нас лежало.
"Y": Сейчас много говорят о так называемой "китайской угрозе". Это реальность или на потребу публике?
В.Г.: Пока на потребу публике. Простите, сейчас китайцев в России меньше, чем их жило до революции на территории Дальнего Востока. Количественно меньше. И никаких проблем с ними никто не помнит. Китайцы торговали, занимали свои экономические ниши. Реально, для них, для начала, Дальний Восток - это слишком северно. Они не любят эти территории и предпочитают жить южнее. Говорить о серьезном беспокойстве рановато.
Правда, если депопуляция будет продолжаться такими же темпами, то эти земли могут запустеть, превратиться в антропопустыню. Пустым место долго не будет. Вызов обращен к нам, а не к китайцам.
О бедной промышленности замолвите слово
"Y": Не раз уже высказывалась мысль. Если мы и дальше будем поддерживать нашу добывающую промышленность в том виде, в каком она есть, то навсегда отстанем от цивилизованного мира.
В.Г.: Это верно только отчасти. Развивать ее необходимо, только надо видеть, что перспектива у нее короткая. Не только потому, что освоение новых месторождений будет обходиться все дороже и дороже. И тогда отношение выгод и потерь меняется. Через 7-8 лет пойдет в серию водородный двигатель. Тендер на $700 млн. уже разыгран между четырьмя крупнейшими американскими корпорациями, включая Exxon, нефтяную. Они его уже получили, а значит вопрос только технологический.
Это сильно перекроит рынок углеводородов. Не уничтожит, так как дома надо отапливать, для производства водорода нужна энергия. А вот колоссальная реструктуризация будет вне всякого сомнения. Главный шанс не в реструктуризации. Главный шанс - в отказе от роста старых промышленных сил.

Александр ТРИФОНОВ, Yтро.ru, 20 мая 2004 года