… о миграционной политике России глазами УВКБ ООН

Положение мигрантов в нашей стране становится все хуже, считает Джозеф Гьорке, глава представительства Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) в России. У дипломатов не принято открыто выражать свои чувства, но Гьорке - необычный дипломат. Он учился в России (закончил МГИМО), прожил здесь десять лет и на все происходящее в России отзывается с сочувствием.
В беседе с Лидией ГРАФОВОЙ, председателем исполкома Форума переселенческих организаций, господин Гьорке заявляет:
- К сожалению, передача миграции в ведение милиции оказалась ошибкой.
- Россия следует опыту Запада, а во многих западных странах миграцией занимается именно милиция.
- Не милиция, а Министерство внутренних дел. Это большая разница. Я вам расскажу об опыте Англии, где я работал послом Венгрии. Представьте себе: сколько раз я ни приходил в Лондоне в Министерство внутренних дел, ни одного человека в погонах не встретил. Там лишь небольшая прослойка сотрудников исполняет силовые функции, а основная часть занимается проблемами гражданского общества.
- Английское МВД и называется по-домашнему: Home Office... И в Германии, где миграционный блок включен в структуру МВД, полицейские совсем не похожи на наших. Они и старушку через улицу переведут, и роды при необходимости примут.
- Я помню, как возмущались правозащитники, когда в октябре 2001-го Федеральную миграционную службу передали в МВД. Я тогда не разделял этих опасений. Наоборот, у меня были надежды: может быть, наконец-то восстановится хоть какой-то порядок с беженцами. Знаете, российский закон о беженцах совсем не плох, но беда в том, что он не выполняется. Откровенно игнорируется! По нашим оценкам, из дальнего зарубежья в Россию приехали в поисках убежища около 150 тысяч человек. В основном это афганцы, бежавшие еще от режима Наджибуллы. За все годы статус получили всего лишь 392 человека. Капля в море!
Я понимаю: Россия несет непосильное миграционное бремя. После распада Союза сюда прибыло около одиннадцати миллионов бывших советских граждан, и на этом фоне проблема беженцев из дальнего зарубежья кажется второстепенной. Однако можно ли забывать, что за этой "проблемой" стоят 150 тысяч судеб несчастных людей? Они прибежали в Россию за спасением и стали здесь жертвами милиции, которая должна оказывать им помощь. Их будто нарочно превращают в нелегалов. Годами не рассматривают заявления, не выдают никаких документов. На каждом шагу такого бесправного человека может остановить милиционер, оштрафовать, забрать в участок...
- Я знаю, господин Гьорке: ваши сотрудники работают в режиме скорой помощи, то и дело освобождая из милицейских участков задержанных беженцев. Я слышала, что по критериям ОБСЕ Россия занимает первое место в мире по бездействию властей в отношении к фактам проявления ксенофобии.
- Да, меня очень волнует вопрос возрастающей ксенофобии в России. Посмотрите, что творится: в понедельник в Москве сгорает общежитие, погибает больше сорока иностранных студентов, а во вторник, через 24 часа, в непосредственной близости от того же самого места группа скинхедов нападает на темнокожих студентов. И в обществе - ни малейшей реакции. В мои 62 года я не могу понять такого равнодушия...
Мне также трудно понять, почему российская миграционная служба не хочет считаться с тем, что у беженцев из дальнего зарубежья есть законное право претендовать на убежище в России. Ведь еще в 1992 году Россия подписала Женевскую конвенцию 1951 года и Протокол 1967 года, касающиеся статуса беженцев, тем самым ваша страна взяла на себя обязательства принимать беженцев независимо от того, откуда они прибыли. Разумеется, факт присоединения к конвенции не означает, что Россия должна выдавать статус беженца каждому ходатайствующему. Однако процедура проверки должна проводиться обязательно, а она не проводится.
- Раньше невозможно было представить, что к нам устремится столько беженцев. Многие чиновники считают, что подписание Женевской конвенции было ошибкой.
- Я не думаю, что Россия, ставшая третьей в мире страной по приему мигрантов (после США и Германии), могла бы остаться в стороне от женевского процесса. Стоит, кстати, напомнить, что Россия была инициатором созыва в 1996 году Женевской конференции по проблемам миграции на постсоветском пространстве. Конференция приняла Программу действий на пять лет, и в течение этого времени страны-доноры помогали в России не только беженцам, но и вынужденным переселенцам, на которых вообще-то мандат УВКБ ООН не распространяется.
- Но с 2001-го, когда Программа действий закончилась, УВКБ перестало помогать российским мигрантам, и они, честно говоря, в обиде на ваш офис. Они считают несправедливым, что УВКБ, работая в стране, где миллионы мигрантов, заботится только о какой-то сотне тысяч "дальних" беженцев.
- Вынужденные переселенцы - граждане России, а под мандат УВКБ подпадают только иностранные граждане и лица без гражданства. Однако, как вы знаете, мы помогаем и российским гражданам, пострадавшим от военных действий в Чечне. Об этом нас попросило правительство России. Начиная с первой войны УВКБ выделило для временно перемещенных лиц из Чечни около 110 миллионов долларов.
- А что если правительство России обратится к международному сообществу за помощью и для других категорий российских мигрантов? Большинство из них тоже страшно бедствуют...
- Вряд ли стоит рассчитывать на успех. Такой богатой стране, как Россия, самой пора переходить в разряд доноров.
- Но ведь Россия и так платит большие взносы.
- Я рад, что российское правительство позитивно среагировало на мое предложение внести два миллиона долларов в бюджет УВКБ. Россия впервые выделила средства на беженцев. Конечно, как член ООН, Россия свои взносы платит. В общий бюджет ООН. Но ведь из ооновского бюджета УВКБ получает всего лишь 20-30 миллионов в год, а тратим мы до 900 миллионов долларов. Все это вклады доноров. Например, Америка дает на беженцев 300 миллионов.
В обращении к странам-донорам на 2004 год УВКБ вместе с другими международными организациями запросило для Чечни 62 миллиона. Прошу отметить: на все донорские средства мы покупаем российские товары, поддерживая тем самым ваше производство. А с нас взимают НДС. Так не поступает ни одна страна в мире!
- Три года назад Садако Агата, которая была тогда Верховным комиссаром ООН по делам беженцев, посещала Россию и говорила с Путиным о недопустимости налогов с гуманитарной помощи. Разве с тех пор ничего не изменилось?
- Госпожа Агата дважды встречалась с Путиным и дважды поднимала вопрос об НДС. Путин наградил Агату орденом "Дружба народов". Однако налог с нашей гуманитарной помощи берут по-прежнему.
Было, правда, постановление правительства России, согласно которому МЧС создало некую фирму, через посредство которой мы могли заказывать товары и не платить при этом НДС. Но у нас свои строгие правила: мы объявляем тендер, в котором должны участвовать не менее трех компаний. Каждый раз мы приглашаем на конкурс и ту фирму МЧС. Но она ни разу не выиграла, так как ее цены без НДС почему-то выше, чем у других с НДС.
- Коррупция?
- Это вы сказали. Я отказываюсь комментировать. Скажу только, что на уровне МИД нам удалось достичь полного осознания ситуации, а вот Министерство финансов нас понимать не хочет. В вопросах НДС сотрудничество с Министерством внутренних дел тоже нельзя назвать продуктивным.
В июне прошлого года, в День беженца, мы проводили совместную пресс-конференцию с генералом Черненко, который тогда был начальником ФМС МВД. Я сказал журналистам, что ситуация с ищущими убежища создалась нетерпимая. Люди заявляют о себе в миграционную службу и годами ждут, пока о них вспомнят, вызовут на собеседование. В интересах самой России поскорее разгрести, как говорят в МВД, "скопившиеся завалы". Генерал Черненко во всем со мной согласился, при всех дал слово в течение полугода провести легализацию. Но все наши подопечные до сих пор остаются нелегалами поневоле.
- Возможно, Черненко и вправду хотел сделать хорошее, да не успел, его перевели на другую работу. Стоит новому руководителю ФМС начать понимать ситуацию с миграцией, его тут же куда-то переводят.
- Недавно я встречался с заместителем министра внутренних дел Чекалиным, который возглавляет теперь ФМС МВД, и сказал ему: "Александр Алексеевич, я работаю в России четыре года, а вы уже пятый мой партнер со стороны ФМС". Чекалин не обиделся, воспринял мои слова не как упрек, а как сочувствие. Действительно, каким бы замечательным руководителем он ни был, а наладить позитивную работу ФМС МВД с беженцами и вынужденными переселенцами чрезвычайно трудно. Из-за бесконечных реорганизаций в этой службе осталось мало сотрудников, знающих миграцию, а новым, которые в погонах, куда привычнее преступников ловить, чем заботиться о мигрантах.
- В МВД, кажется, начинают сознавать, что взялись не за свое дело. Сейчас обсуждается вопрос, чтобы жилищное обустройство вынужденных мигрантов передать в Госстрой. Потом трудовую миграцию полностью передадут в Минтруд...
- Разорвать структуру ФМС на части? Думаю, это не станет выходом. На Женевской конференции, о которой мы уже говорили, Россия была примером для подражания. Ее хвалили за прогрессивное законодательство, за тщательно выстроенную структуру миграционной службы, за то, что эта служба успешно сотрудничает с общественными организациями...
- Но сейчас от прежней ФМС остались руины. Что делать?
- Как сотрудник ООН, я не имею права давать России советы, но я люблю вашу страну и хотел бы высказать свое личное мнение. На мой взгляд, проблема миграции так серьезна и так важна для России, что ею должна заниматься самостоятельная структура. Да, сильная структура, но не потому сильная, что ее сотрудники в погонах, а потому, что это независимая и некоррумпированная структура, где работают профессиональные сотрудники с чувством сострадания к людям.
- Это идиллия. Чтобы отчасти к ней приблизиться, России надо в корне изменить свою миграционную политику. Отказаться от политики запретов, организовать доброжелательный прием мигрантов.
- Скоро сама жизнь заставит так поступить. Мигранты необходимы России. Поэтому опасно сегодня делать разрушительные шаги, которые их отпугнут.

"Известия", 19 января 2004 года