Российская наука как фактор мировой политики

Ирина Дежина
(Полностью опубликовано в журнале "Космополис", 2003, №2 с. 64-78)

…О необходимости формирования новой экономики знаний, построения национальной инновационной системы (НИС) в России официально заговорили в середине 1990-х годов, а в 2002 году эти понятия окончательно утвердились в официальной доктрине государства… На сегодня Россия, с точки зрения развития экономики, а тем более построения "общества знаний", находится, по всем формальным показателям, в самом начале пути. Общепринятые характеристики уровня развития новой экономики - это объем инвестиций в сектор знаний, динамика создания малых инновационных предприятий, показатели патентования изобретений, число занятых в высокотехнологичных секторах. По совокупному показателю наша страна в 2-3 раза уступает среднемировому уровню поддержки экономики знаний¹.

Одной из ключевых задач России, согласно разработанной Министерством экономического развития и торговли Программе социально-экономического развития Российской Федерации на среднесрочную перспективу (2003-2005 годы), становится ускоренная диверсификация экономики, которая должна быть осуществлена за счет изменения экономической структуры в пользу перерабатывающих и особенно высокотехнологичных отраслей. Такая направленность разительно отличает эту программу от предыдущих документов, рассматривавших сферу науки и технологий либо в "блоке" социальных отраслей, либо в качестве придатка к реальному сектору. Поэтому появляется надежда на постепенное улучшение показателей, характеризующих степень развития экономики знаний в России.

Примечательно также то, что в новой программе впервые с надлежащей четкостью сформулировано, к какой модели построения науки стремится наше государство, - к "сравнительно небольшому эффективному сектору". В то же время изменения, происходившие эволюционным путем в научной системе России под влиянием распада СССР и экономического кризиса, уже привели к тому, что наша страна сейчас имеет вдвое меньший сектор науки, чем в 1992 году. Правда, это сокращение шло абсолютно спонтанно, и из науки уходили отнюдь не только "лишние люди". Нынешняя российская наука представляет собой не органичную систему, а симбиоз новых и отживших форм, благополучных и еле выживающих ученых. Причем такое расслоение наблюдается не в масштабах научного направления или специальности, а на уровне каждого отдельно взятого института.

На протяжении последних десяти лет в российской науке происходило активное движение трудовых ресурсов, информации, капиталов, то есть налицо были все признаки участия страны в процессе глобализации. При этом российское своеобразие сказывалось на всех этих процессах.

"Утечка умов"

Движение людей происходило и происходит не в форме обмена опытом или мобильности кадров, а, к сожалению, преимущественно в форме хорошо известного феномена "утечки умов". В принципе "утечка умов" - явление далеко не только российское, а общемировое, и направленность внешнего потока последних лет одинакова для развивающихся и развитых стран - исследователи уезжают в основном в мировой центр науки, каким ныне являются США. Такое одностороннее движение можно считать безусловно отрицательным, подрывающим экономический и культурный потенциал страны. Вместе с тем при наличии "обратного потока" данный феномен начинает приобретать положительные черты, поскольку трансформируется из "утечки умов" в мобильность, обмен кадрами и знаниями. А страна, не обменивающаяся знаниями с остальным миром, проигрывает². Специфика России, в отличие, например, от Китая, Индии, Кореи - главных "доноров" научных кадров для США, состоит в том, что "обратного потока" практически нет. По самым оптимистичным оценкам, возвращаются от общего числа уехавших лишь 10-15%, которые к тому же, как правило, не идут вновь работать в отечественную науку, а в лучшем случае занимаются научным или технологическим менеджментом.

Помимо прямого (отрицательного) влияния "утечки умов" существует и косвенное (положительное), которое, хотя и недостаточно хорошо изучено, априори констатируется. К факторам косвенного влияния принято относить следующие: стимулирование получения образования, возврат капиталов через личную материальную помощь эмигрантов, стимулирование экономического роста через приток новых знаний и технологий. Но все эти факторы срабатывают только в том случае, когда есть "обратный поток" или активное участие, в том числе финансовое, эмигрантов в жизни страны.

За время, прошедшее после распада СССР, количество, состав и характер уезжающих из России за рубеж постоянно менялись. Можно условно выделить четыре "волны" оттока научных кадров из страны.

Первый этап охватывает период с конца 1980-х (еще до распада СССР) до начала 1990-х годов. Тогда уезжали, как правило, по каналам этнической эмиграции в основном в Германию и Израиль. Другой мощный поток составляли представители научной элиты, хорошо известные западному сообществу. По экспертным оценкам, около 70% уехавших в то время трудоустроились в университетах и других научных организациях.

Второй этап - 1992-1993 годы. Для него характерен массовый отъезд ученых за рубеж, связанный с обвальным падением государственного финансирования науки. Поскольку в СССР бюджетные средства были единственным источником финансирования науки, она мгновенно оказалась в тяжелейшем положении. Ученые уезжали как на постоянное место жительства (таких было немного), так и на работу по контрактам. Несмотря на множество исследований, проводившихся в те годы, точных данных о количестве уехавших в масштабе страны получено не было. По приблизительным оценкам, суммарный "вклад" контрактной эмиграции и отъезда ученых на ПМЖ составил чуть более 5% от общего показателя сокращения численности специалистов, занимавшихся научными изысканиями. Таким образом, основной поток уходивших из науки направлялся в другие отрасли экономики внутри страны, что не вызывало особых опасений, как в случае эмиграции. Дело в том, что отток за рубеж связывался с такими понятиями, как "национальная безопасность", "технологическая независимость", приобретая помимо экономической политическую окраску.

Тогда же приблизительные подсчеты показали, что на каждого уезжавшего на ПМЖ приходилось по четыре "контрактника". Эта оценка приводится в большинстве исследований и по сей день, хотя в последнее время соотношение, по-видимому, должно было измениться. География выездов ученых за рубеж оставалась достаточно стабильной - лидерами среди стран-"реципиентов" были Германия, Израиль и США. Среди ученых-эмигрантов преобладали физики и математики, вдвое меньше уезжало биологов, за ними следовали химики и представители наук о Земле. Меньше всего (менее 10%) в потоке уезжавших было гуманитариев и представителей общественных наук. Характерно, что уже в тот период наиболее сильные эмиграционные настроения отмечались среди молодежи - студентов и аспирантов.

Третий этап продолжался на протяжении 1994-1998 годов и характеризовался увеличением среди уезжавших удельного веса выпускников вузов и молодых специалистов. В течение 1996-1998 годов число российских аспирантов в американских университетах выросло почти на треть³ и значительно превысило число студентов. В отличие от других стран-поставщиков квалифицированных кадров, эмиграция из России была структурно смещена в сторону молодых людей, уже получивших высшее образование, поэтому экономические и социально-психологические потери оценивались как более тяжелые и драматические.

Типичными представителями российских эмигрантов по-прежнему были физики, математики, программисты, инженеры, генетики, биохимики, вирусологи, то есть специалисты, от которых во многом зависит социальный и технологический прорыв.

Тогда же наметилась устойчивая тенденция к превышению числа уезжающих на работу по контракту над уезжающими на ПМЖ. Исследования структуры контрактной эмиграции показали, что распределение по странам-"реципиентам" эмигрантов и работающих по контрактам сильно различается. В эмиграционных потоках уезжавших на постоянное место жительства продолжала сильно сказываться "этническая" компонента. Большинство же работающих по контрактам направлялись в США, Германию, Канаду и Западную Европу.

Это был период активного формирования за рубежом русскоязычной диаспоры. Российская научная диаспора - это не все уехавшие за границу ученые, а лишь те из них, кто продолжают активные научные исследования, решают проблемы адаптации к новым условиям и стремятся поддерживать отношения друг с другом, с оставшимися на родине коллегами, друзьями и близкими⁴. Научная диаспора представляет собой достаточно устойчивое образование, в количественном отношении соответствующее, по некоторым оценкам, половине активно работающих в России ученых. Ее постоянное "ядро" составляют около 20-30 тысяч человек (без учета членов семей)⁵.

Научная диаспора может оказывать существенное влияние на развитие глобальных процессов в науке через экспансию не только научных школ, но и языка, системы ценностей, образа жизни. Вопрос только в том, происходит ли адаптация уехавших ученых к западным ценностям, или западная наука приобретает, хотя бы в небольших масштабах и в отдельных областях, черты привнесенной научной культуры. Пилотные опросы и интервью среди представителей российской научной диаспоры свидетельствуют о том, что доминируют ассимиляция и освоение культуры западного научного сообщества. Более того, движение в сторону "вестернизации" характерно не только для уехавших, но и для постоянных грантополучателей зарубежных фондов, живущих и работающих в России.

Четвертый этап начался в 1999 году и продолжается по сей день. Его отличительной чертой стало формирование устойчивой схемы отъезда молодежи на работу за рубеж. Как правило, молодые люди получают высшее образование в России, поскольку оно до сих пор считается качественным и не уступает западному, особенно в области естественных и технических наук. К тому же оно по преимуществу бесплатно. Затем следует подготовка и защита диссертации, а после этого - отъезд за рубеж. Отъезд возможен и во время обучения в аспирантуре, однако общепризнанно, что писать диссертацию в нашей стране быстрее, дешевле и удобнее. Да и множество появившихся в последние годы программ поддержки молодежи всячески стимулируют работу в России до определенного возраста (до 30-32 лет). По его достижении перечень возможных источников финансирования сильно сокращается. Кадровая политика государства - важный компонент стимулирования или предотвращения "утечки умов" - пока ограничивается системой "молодежных" грантов, премий и поощрительных надбавок, которые не могут существенно повлиять на ситуацию.

В это же время стали появляться разрозненные сведения о возвращающихся в Россию. Как правило, это были единичные случаи, которые не могли служить основанием для утверждений о растущем "обратном потоке".

Начиная с 1991-1992 годов государство пыталось отслеживать процесс "утечки умов", оценивать потери от него, а также разрабатывать меры по его замедлению. Нельзя утверждать, что были достигнуты значительные успехи, хотя в настоящее время отток кадров безусловно замедлился.

Какие же инструменты государство использует в борьбе с "утечкой умов"? Неугасаем интерес чиновников к таким методам воздействия, как ограничение выезда ученых за рубеж, создание международной системы возмещения убытков, а также "прикрепление" выпускников вузов и аспирантур на 5-7 лет для насильственной отработки в госсекторе науки. Однако в целом в обществе растет осознание того, что эти меры, хотя и желаемы, но вряд ли реализуемы, так же как и другие насильственные действия, призванные либо не пускать, либо заманивать обратно. Все большее признание получает идея сотрудничества с диаспорой за рубежом, развития контактов в областях взаимных интересов.

В последние год-два в России действительно предпринимаются более активные действия по налаживанию связей с бывшими соотечественниками. К примеру, как отмечают в математическом сообществе, многие из уехавших математиков часть времени стараются работать в России, предлагают читать бесплатные циклы лекций в российских университетах⁶. Было проведено несколько научных конференций при финансовом и организационном участии представителей российской научной диаспоры. Бывшие соотечественники помогают работающим в России ученым получить доступ к электронной подписке на иностранную периодику и к другой научной литературе. Обсуждаются также такие формы взаимодействия, как выполнение совместных научных проектов, развертывание мобильных партнерских лабораторий, приглашение бывших российских ученых провести творческий отпуск в России, совместив его с преподаванием российским студентам и аспирантам, и т.п.

Сами представители диаспоры выражают желание значительно более активно участвовать в жизни покинутой ими страны - консультировать, финансировать по мере сил, реформировать и даже влиять на принятие политических решений. Например, они хотели бы принимать участие в инновационных российских проектах, работать во внешних экспертных советах фондов, университетов, академических и государственных научных органов, рецензировать заявки на гранты, участвовать в принятии решений о выборе приоритетов финансирования национальных научных программ⁷.

Следует, однако, отметить, что вопрос взаимодействия диаспоры с материнской научной сферой - не такой простой. Конечно, сегодня практически не осталось тех, кто считает уехавших ученых "предателями Родины" - а таких, по данным социологических опросов начала - середины 1990-х годов, было немало⁸. Тем не менее стремление представителей диаспоры научить тому, что сами узнали, помочь, а также доказать в первую очередь самим себе, что, уехав, они поступили правильно, наталкивается на неприятие "поучений" и менторского отношения со стороны тех, кто остался в российской науке и пережил самые тяжелые для нее годы.

Как эти два сообщества российских ученых качественно соотносятся? "Там" теперь живет и работает целый ряд наиболее цитируемых в мире исследователей, а также начинают успешную карьеру немало молодых ученых с российскими фамилиями и западным менталитетом. "Здесь" тоже, как оказалось, не так все драматично, поскольку осталось три четверти из числа наиболее цитируемых российских или имеющих российское происхождение ученых⁹.

Безусловно в разных отраслях науки ситуация не одинакова. Печально показателен пример математики. Если в советский период список главных участников международных математических конференций (это был своего рода список "олимпийцев") включал около полусотни американских ученых, около двадцати - советских и некоторое количество французских и японских математиков, то в настоящее время представители России практически исчезли - вернее, их число сократилось примерно в десять раз. В то же время американские и французские команды сильно пополнились учеными с русскими именами.

В первые годы после распада СССР французские и американские математики старались помочь своим коллегам, сохранить уникальную российскую математическую школу, считая другой стиль мышления основой разнообразия и, следовательно, движения и развития науки. Сегодня, оглядываясь назад, западные коллеги констатируют, что российскую школу математики сохранить удалось, но путем перемещения ее на Запад. А вот цель помочь ученым пережить на родине самые трудные годы не была достигнута: зарубежная помощь не могла быть вечной, а российское государство так и не начало поддерживать своих специалистов. Такие истории не только показывают истинное отношение к науке внутри страны, но и формируют ее образ в мире. Это ли не доказательство превращения науки в реальный фактор мировой политики?

Однако главная примета сегодняшнего дня - продолжающаяся молодежная эмиграция, которая грозит не только сохранением кадрового дисбаланса, но и вымыванием из науки наиболее способных и перспективных исследователей. Уже сейчас научные коллективы страны страдают от массового прихода "троечников"¹⁰, что не может не иметь долгосрочных последствий "Троечники" в будущем - это плохие учителя, которые вряд ли смогут увлечь своим примером новые поколения, что будет означать дальнейшее снижение престижа науки как сферы деятельности.

Улучшению ситуации мог бы способствовать приток научных кадров из других стран. Именно это является, к примеру, спасением для науки стран Западной Европы, которые также переживают отток собственных ученых в США. Для России серьезным ресурсом в этом плане могли бы послужить страны СНГ, однако государственная политика в этой сфере (запретительная по своей сути) препятствует притоку научных кадров из "ближнего зарубежья".
В настоящее время помимо внешней "утечки умов" все большее значение приобретает такое явление, как аутсорсинг. Еще в середине 1990-х годов высказывались мнения, что наем исследователей на территории России для работы в интересах западных фирм (собственно аутсорсинг) - одна из наиболее опасных форм "утечки умов"¹¹, поскольку ведет к потере технологий и означает работу на "будущее Запада"¹². Но у аутсорсинга есть и защитники, которые утверждают, что это никакая не "утечка умов", потому что фирмы и исследователи, работая на территории России, платят налоги, тратят зарплату "дома" и таким образом способствуют развитию экономики страны. Кроме того, ученые, работая по заказу западных фирм и решая конкретные прикладные задачи, становятся обладателями своеобразных ноу-хау, которые они в дальнейшем могут использовать при выполнении других работ, в том числе и на благо отечества. Что касается "утечки технологий", то здесь самым надежным средством может быть налаживание институциональной системы охраны, распределения прав на интеллектуальную собственность и ее коммерциализации. Тогда вопрос отпадает сам собой.

Ожидается, что в ближайшее десятилетие аутсорсинг станет одним из важнейших факторов экономического развития. Его расцвет связан с быстрым ростом Интернет-индустрии, IT-технологий и т.п. В России наиболее быстро распространяется такая форма аутсорсинга, как оффшорное программирование. Главные его центры - Москва, Санкт-Петербург и Новосибирск. Для россиян позитивное значение аутсорсинга заключается в том, что западные компании не только предоставляют рабочие места, но и привлекают к работе студентов, одновременно поддерживая университеты. Так, например, "Моторола" профинансировала создание трех исследовательских лабораторий в российских университетах¹³.

Вместе с тем уповать на оффшорное программирование как на приоритет в деле построения экономики знаний не стоит, поскольку России сложно соревноваться с таким, например, лидером в этой области, как Индия. Там программисты значительно более "дешевы" по сравнению с российскими, правда, выполняют они простые операции. Их российские коллеги тяготеют к созданию более интеллектуальных продуктов. Россия может рассчитывать на свою "нишу" в виде сегмента рынка, связанного с созданием фрагментов системных продуктов, но этот сегмент объективно не может быть очень большим.

Одновременно все большее признание (в том числе в виде объемов финансирования из госбюджета) получает инициатива по реализации ряда крупных инновационных проектов, призванных создать условия для коммерциализации разработок и показать отечественным и зарубежным инвесторам, что вкладывать деньги в российский высокотехнологичный сектор выгодно. Предпринимаемые правительством шаги в этом направлении могут способствовать формированию образа России как лидера в ряде научно-технологических отраслей. И хотя очевидно, что репутация страны - это следствие ее экономических достижений и последовательной внутренней и внешней политики, пропаганда науки и ее результатов может, тем не менее, служить важным фактором позитивного восприятия России в мире, а в более узком смысле - фактором привлечения внебюджетных источников финансирования.

Движение капиталов

С точки зрения движения капиталов наиболее яркое явление - зарубежное финансирование российской науки и попытки участия иностранных спонсоров в ее реформировании и приближении к западным образцам.

Активная поддержка российской науки со стороны зарубежных организаций в форме грантов, специальных программ, контрактов на выполнение научно-исследовательских работ началась в 1992-1993 годах. Удельный вес зарубежных источников в общем объеме финансирования отечественной науки стремительно рос вплоть до 1999 года, достигнув своего "пика" с долей финансирования, равной 16,9%¹⁴. С этого момента отмечается постепенное снижение удельного веса зарубежной поддержки, которое продолжается по сей день. Однако речь идет не о сокращении абсолютных размеров финансирования, а об уменьшении его доли вследствие роста поддержки науки со стороны промышленности, в том числе в форме частной благотворительности. Зарубежная помощь имела и продолжает иметь большое значение, причем не только экономическое, но и психологическое. В начале 1990-х годов, когда стартовали программы "срочной помощи", российские ученые часто подчеркивали важность того, что о науке хоть кто-то "вспомнил" и показал, что она нужна если не родной стране, то остальному миру¹⁵. Сегодня, согласно данным социологических опросов, не менее 25% бюджета успешно работающих институтов составляют зарубежные средства. По оценкам экспертов, треть всех фундаментальных исследований в России проводится в форме совместных проектов с зарубежными партнерами¹⁶. Более того, в таких областях, как биотехнология, молекулярная биология, физика, доля зарубежных финансовых источников достигает 70-80%.

Важная для российской науки форма зарубежного участия - благотворительная помощь со стороны различных фондов и программ. За последние годы она эволюционировала от поддержки к сотрудничеству, от чистой благотворительности к паритетному финансированию инициатив.

Обобщенная картина приоритетов и тенденций развития зарубежной благотворительности зависит от того, что принимается за основу оценки Например, с точки зрения объемов распределяемого финансирования постоянным и безусловным приоритетом является поддержка ученых оборонного сектора с целью их переориентации на гражданские исследования Если же подсчитать число инициатив в той или иной области и количество организаций, работающих в том или ином направлении, то можно предложить условную периодизацию, дающую представление об общем векторе развития:

1992-1994 годы - период оказания срочной помощи российской науке в основном в форме единовременных грантов. В то время нужны были именно такие программы, поскольку речь шла не столько о спасении науки в России, сколько о выживании самих ученых

1995-1996 годы - рост числа совместных проектов, появление концепции паритетного финансирования и программ поддержки научной инфраструктуры (библиотек, телекоммуникаций). В те годы российское правительство впервые выступило партнером зарубежного фонда (Международного научного фонда, более известного как Фонд Сороса) и финансировало исследовательские проекты на долевой основе. Это было важно не столько в экономическом, сколько в политическом смысле - как признание полезности деятельности зарубежных структур на территории России.

1997 год стал своего рода переломным, обсуждались и претворялись в жизнь новые идеи, касавшиеся, в первую очередь, участия благотворительных организаций в стимулировании институциональной реформы в науке, развития специальных программ поддержки научной молодежи и др.

С 1998 года по настоящее время фонды пытаются участвовать в процессе реформирования российской научной сферы. Возникают такие приоритеты финансирования, как поддержка коммерциализации исследований и разработок, развития связей между наукой и образованием, а также между фундаментальными и прикладными направлениями исследований, стимулирование мобильности научных кадров.

Зарубежные фонды и программы, ныне действующие в России, меняют форму своего присутствия, - объединяя собственные ресурсы, привлекая к финансированию российский капитал, проявляя все большую селективность, отдавая предпочтение поддержке отдельных дисциплин, направлений и видов научно-технологической деятельности.

Особое внимание фонды придают теперь взаимной координации программ, выработке совместных подходов, устранению излишнего дублирования и, следовательно, более эффективному использованию ресурсов. Предполагается, что в результате скоординированной деятельности реформы в одном секторе экономики (научно-технологическом) окажут положительное влияние на другие сектора, к примеру, на образование или промышленность.

Кроме того, западные организации планируют развивать более глубокие, интегрированные формы сотрудничества с российскими организациями и исследовательскими группами, в том числе через совместные сетевые проекты и постоянно действующие институциональные партнерства¹⁷.

Наконец, для фондов была и остается приоритетной поддержка определенных категорий (демографических групп) исследователей. К ним относятся в первую очередь молодые ученые, женщины-исследователи и ученые, работающие в региональных центрах. Эффективность реализации таких целевых программ пока не имеет однозначного подтверждения, и их актуальность для фондов определяется главным образом политическим выбором и представлениями о том, как должна выглядеть демократически устроенная научная сфера.

В чем состоит роль фондов? Как их деятельность повлияла на российскую науку? Суммарный объем средств, распределяемых зарубежными фондами, не очень велик, и поэтому главная их функция - распространение новых моделей управления, идеологии и научной культуры. Но они не могут кардинальным образом повлиять на изменение ситуации в сфере науки. Фонды, безусловно, способствовали внедрению новых форм финансирования и, прежде всего, открытой конкуренции за получение грантов. В российскую практику были внедрены новые процедуры отбора, основанные на системе peer review, то есть оценки заявок коллегами-экспертами, а также новые методы финансирования - напрямую лабораторий и коллективов-исполнителей проектов, а не институтов в целом. Кроме того, российские ученые приобрели новые знания и навыки, в частности, начали осваивать научный менеджмент, научились составлять финансовую отчетность по проектам, стали лучше понимать, что такое интеллектуальная собственность и "конфликт интересов". Наконец, хотя период оказания срочной помощи давно прошел, для многих российских ученых основным источником существования по-прежнему являются зарубежные гранты, в несколько раз превосходящие их официальные зарплаты.

По мнению социологов¹⁸, нынешние грантополучатели зарубежных фондов представляют в профессиональном научном сообществе относительно замкнутую группу. Их отличает не только знание иностранных языков и умение писать заявки в соответствии с требованиями западных организаций, но и стиль письма, внешний вид, независимое поведение. Иными словами, российские грантополучатели выступают "проводниками" западной научной культуры внутри страны. Представители именно этой группы наиболее легко находят общий язык с научной диаспорой за рубежом.

В то же время грантовая поддержка важна и для западной науки, поскольку благодаря сотрудничеству с российскими коллегами зарубежные ученые получили доступ к уникальным, нигде ранее не публиковавшимся данным, к идеям, критическим для развития многих направлений исследований, смогли проводить исследования в специфических географических районах (это касается в первую очередь зоологов, ботаников, представителей наук о Земле).

С недавних пор в России начала развиваться альтернатива западному спонсорству в виде частной благотворительности. В определенном смысле новым российским "донорам" труднее, чем их коллегам из развитых стран мира. Во-первых, за годы существования СССР утеряна культура благотворительности, а во-вторых, экономическая среда скорее препятствует, чем способствует ее развитию (имеется в виду в первую очередь система налоговых льгот и стимулов).

Как правило, стратегии благотворительности у крупных российских бизнесменов-"доноров" нет. Их выбор диктуется либо "модой" (например, оказание поддержки развитию Интернета в России), либо личными пристрастиями (поддержка фундаментальной физики бывшим президентом компании "Вымпел-ком", а ныне попечителем фонда "Династия", в прошлом физиком Б. Зиминым). На сегодня эта деятельность представляет собой сочетание благотворительности и коммерческой выгоды (PR-имидж, подготовка кадров для своих компаний или регионов деловой активности). Объемы благотворительной помощи науке также пока довольно скромны и не превышают 1-2 миллион долларов в год в расчете на организацию. Тем не менее, сам факт появления российской частной благотворительности в научной среде примечателен и может позитивно повлиять на имидж России за рубежом. Он также служит индикатором интереса промышленности к науке - а в развитых странах именно промышленность является главным источником ее финансирования (доля промышленности в общих расходах на науку варьируется от 50% до 75%, тогда как в России этот показатель не превышает 25%)¹⁹.

Выполнение российскими учеными зарубежных контрактов - еще один способ "перемещения капитала" в Россию, и его влияние несколько иное, чем зарубежных благотворительных фондов.

Работа по зарубежным контрактам стала разворачиваться позднее, чем пришла помощь от зарубежных благотворителей. Обычно контакты формируются на межинститутском уровне, а не через официальные структуры (министерства или академии наук). Распространение кооперационных исследований обусловливается самой логикой развития мировой науки. Во-первых, происходит постоянное удорожание стоимости исследований. В целом ряде научных отраслей стоимость оборудования и инфраструктуры столь высока, что ни одна из стран уже не в состоянии вести полномасштабные исследования, опираясь только на собственные силы. Это прежде всего физика высоких энергий, исследования фундаментальных свойств материи, океанография, астрономия, космические исследования²⁰. Второй важный фактор - появление глобальных проблем, таких, как изменение климата, кислотные дожди, загрязнение мирового океана, разработка средств борьбы с терроризмом и т.п., которые сообща решают исследовательские коллективы заинтересованных стран.

Российские ученые участвуют в масштабных проектах (именно такие работы считаются престижными и соответствующими отечественному менталитету), а также выполняют множество мелких, фрагментарных, как правило, прикладных задач в интересах зарубежных заказчиков. Объемы финансирования этих работ трудно оценить, поскольку нет официальных данных. Однако наблюдается тенденция к постепенному увеличению стоимости контрактов в тех институтах, которые показали хорошие результаты на предыдущих этапах сотрудничества. Но "локальность" выполняемых задач сохраняется. Более того, западные заказчики склонны поддерживать научные исследования и прикладные разработки, но не создание новых продуктов и технологий (например, клинические испытания новых лекарств), порождающее конкуренцию их собственным товарам.

Один из примеров участия России в масштабных проектах - сотрудничество в космической отрасли. Здесь роль науки как фактора мировой политики проявляется наиболее ярко. Нынешняя экономическая ситуация не позволяет российскому государству выделять значительные финансовые ресурсы на развитие космических исследований. Если США тратят на эти цели более 2 млрд. долларов в год, то российский бюджет всей космической отрасли в 2003 году составил 6,5 млрд. рублей. За последние десять лет число российских космических программ сократилось на две трети²¹. В то же время согласно официальной доктрине космос рассматривается как воплощение "национальной идеи", которая, в конечном счете, призвана повысить экономическую активность населения. Аргументация в пользу развития отрасли обычно такова: "Россия не просто должна, она обязана быть великой космической державой"²², или "нельзя закрывать пилотируемую космонавтику, потому что страна такого не простит"²³. Если развитие космоса важно для престижа страны, может быть, стоит подумать, какими еще средствами поднять этот престиж?

Если развитие космических исследований выбирается в качестве стратегического приоритета, то необходимо вполне сознательно идти на сокращение других видов расходов и перебрасывать средства на эти цели. Тогда у России появляется шанс занять действительно достойное место в этой сфере, а наука, таким образом, становится позитивным фактором мировой политики.

Можно утверждать, что Россия начинает претендовать на собственное место в международном разделении научного труда, обладая двумя преимуществами - квалифицированной и недорогой рабочей силой и высоким научным потенциалом. При этом в стране нет крупных высококачественных технологических систем, эквивалентных западным, и продаются в основном частные технологии - датчики, покрытия, новые материалы²⁴. Исходя из этих особенностей, развиваться могли бы следующие направления: 1) высокотехнологичные отрасли, требующие большой доли ручного труда, - научное приборостроение, программное обеспечение; 2) интеллектуальные услуги; 3) продажа технологий и их фрагментов в развивающиеся страны.

Таким образом, с точки зрения развития прикладных отраслей науки и технологий Россия пока остается под прессом советского наследия. Что касается науки фундаментальной, то массированный отток кадров, привлечение западных средств несомненно повлияли на расклад научных сил в мире. Это можно проследить на основе динамики библиометрических показателей, то есть показателей числа и доли публикаций, их цитирования, а также развития научных сетей. Несмотря на несовершенство библиометрического анализа (влияние языковых барьеров, самоцитирования и взаимного цитирования и т.п.), он лучше других методов позволяет оценить развитие научных отраслей и качество исследований как по тем или иным направлениям, так и в отдельных странах, городах и институтах.

Положение России по суммарному числу публикаций в 1996-2000 годах, по сравнению с периодом 1993-1997 годов, изменилось незначительно - она переместилась с седьмого на восьмое место в мире (СССР по этому показателю занимал второе место). По числу публикаций в расчете на 1000 жителей Россия занимает 33 место. При этом процент цитируемых российских публикаций вырос с 33,6% до 37,75%²⁵, тогда как в среднем цитируемость публикаций увеличилась на два процентных пункта. Однако, несмотря на некоторый рост данного показателя, Россия передвинулась по нему с 89-го на 146-е место. Таким образом, цитируемость публикаций ученых других стран росла значительно более высокими темпами, чем российских.

Вместе с тем в ряде отраслей науки наша страна занимает лидирующие позиции. Это - металлургия, физика, ядерная физика, химия, науки о Земле. В некоторых областях медицины, молекулярной биологии, биохимии, вычислительной технике доля России оказывается значительно ниже ее средней доли в потоке публикаций²⁶. Обращает на себя внимание тот факт, что отставание происходит по направлениям исследований, наиболее быстро развивающимся в мире, в том числе там, где наблюдается наибольший отток научных кадров за рубеж.

Россия по-прежнему лидирует в актуальных во всем мире исследованиях по физике и химии, однако в динамике ее вклад в развитие этих отраслей, а также наук о Земле и о космосе снижается (в области наук о космосе она занимает шестое место в мире). Лидеры по этому направлению исследований - США, Великобритания и Германия²⁷.

Одновременно растет степень интернационализации российской науки, которая оценивается долей публикаций с международным соавторством в общем числе индексированных публикаций. Будучи закрытой страной, СССР занимал последние места в мире по уровню интернационализации исследований среди 36 стран с наибольшим числом научных публикаций²⁸. К 2000 году доля российских публикаций, выполненных с международным соавторством, уже составляла 33,7% всех публикаций. При этом центрами сотрудничества по-прежнему выступают США, Великобритания, Германия, Франция, Италия, Нидерланды и Швейцария. За последние десять лет Россия также переориентировалась в области международного сотрудничества на США и Германию - страны, куда направлялся и направляется основной поток эмигрирующих. Поэтому развитие связей с этими странами отчасти обусловлено сотрудничеством российских ученых с бывшими соотечественниками.

Однако изменение научного лидерства в мировом масштабе происходит не так быстро, как меняется ситуация внутри российской науки. Период запаздывания между событиями (сокращение внутреннего финансирования, влияние приоритетов зарубежных спонсоров, отток научных кадров и т.п.) и их последствиями (изменение карты науки, падение результативности и конкурентоспособности научного труда) насчитывает несколько лет.

***

Вполне очевидно, что итогом кризисных явлений, происходивших в стране на протяжении последних десяти лет, стало явное ослабление позиций отечественной науки в мире. В то же время новые процессы, связанные с общими глобальными изменениями - интеграцией, интернационализацией, движением людских и финансовых ресурсов, могут способствовать возрождению в России качественно новой науки. Серьезным препятствием на этом пути остаются большие пласты архаичных институциональных и организационных структур и механизмов, доминирующая советская ментальность в управлении этой сферой деятельности, сохранение идеологии страны, изолированной от всего мира. Ее рецидивы случаются постоянно и проявляются то в шпиономании, то в попытках ограничить свободу информационного научно-технического обмена, равно как и в доминировании фискальных и ограничительных подходов к решению любых вопросов научно-технической политики. Налицо деструктивное расхождение между политикой официально провозглашаемой (объявление науки приоритетной областью поддержки, декларирование построения национальной инновационной системы и т.п.) и фактически реализуемой (объемы и методы распределения финансирования, система налоговых льгот и стимулов, таможенная политика, законодательная база, кадровая политика). Если судить по содержанию различных правительственных концепций и программ, то Россия вполне идет в ногу со временем. Если же анализировать конкретные механизмы и процедуры, на основании которых вынуждена функционировать отечественная наука, то многие из них фактически препятствуют ее развитию. Сегодня наша наука отчасти держится благодаря притоку западного капитала; ряд российских научных школ сохраняет себя в эмиграции. Потенциал науки как фактора мировой политики, положительно влияющего на имидж государства, фактически не используется. Уважение к нашим ученым во всем мире, научные "прорывы" в определенных областях, высокая цитируемость отдельных исследователей и институтов - это во многом заслуга собственно российского научного сообщества, которое все больше интегрируется в мировую науку.

1 - Богатство в идеях, а не в недрах. Научная сессия Общего собрания Академии наук // "Известия - наука" 20 декабря 2002 года
2 - Lindsay L.B. Some Developmental Effects of the International Migration of Highly Skilled Persons // International Migration Papers, 46, International Labor Office, Geneva. 2001
3 - Open-Doors - 1997/98: Report on International Education Exchange. 1999. IIE, New York
4 - Егерев С.В. К проблеме российской научной диаспоры // "Вестник Российской Академии наук", т. 67, № 1 1997.
5 - Егерев С.В. Роль российской интеллектуальной диаспоры в развитии России // Россия-XXI век. Вторая Всероссийская научная конференция. М. 2000.
6 - Болибрух А. Математика приводит в порядок умы // "Известия - наука", 6 сентября 2002 года
7 - Ефимов И.Р. Российские научные диаспоры. Сменится ли "утечка мозгов" приездом "ученых немцев"? // "Независимая газета - наука", 26 февраля 2003 года
8 - Юревич А.В., Цапенко И.П. Нужны ли России ученые? -М.: Эдиториал УРСС, 2001
9 - Лучшие остались в России // "Известия - наука" 5 июля 2002 года
10 - Gerber T., Ball D.Y. The State of Russian Science: Focus Groups With Nuclear Physicists // "Post-Soviet Affairs", 18, 3, 2002
11 - Хромов Г. Наука, которую мы теряем. -М.: Космоинформ, 1995; Красинец Е., Тюрюканова Е.. Интеллектуальная миграция // "Экономист", № 3 1999
12 - Коломийчук В. Мозги на Запад больше не "утекают" // "Новые известия", 20 ноября 1997 года
13 - White Paper on Offshore Software Development in Russia. The American Chamber of Commerce in Russia. 2001
14 - Наука России в цифрах -2002. Статистический сборник. 2003. М : ЦИСН
15 - Дежина И.Г. История МНФ: роль в сохранении фундаментальной науки в бывшем СССР. Нью-Йорк: Институт "Открытое общество". 2001
16 - Ларичев О П., Минин В.А., Петровский А.Б., Шепелев Г.И. Российская фундаментальная наука в третьем тысячелетии // "Вестник Российской Академии наук", т. 71, № 1. 2001
17 - Temmes M., Salmen A. Transformation and Trensition: An Introduction in East-East-West Cooperation in Public Sector Reform. IISA/EGPA, IOS Press Amsterdam/ 2002
18 - Батыгин Г.С. Невидимая граница: грантовая поддержка и реструктурирование научного сообщества в России (заметки эксперта) // "Науковедение", № 4. 2000
19 - Наука России в цифрах - 2002. Статистический сборник. 2003. М.: ЦИСН
20 - Кочетков Г. Наука и техника как факторы глобализации // "Человек и труд", №9-10. 2001
21 - Рокот космодрома нам уже не снится. Российская космонавтика близка к точке абсолютного замерзания // "Известия-наука" 20 декабря 2002 года
22 - Маленькая звездная страна. Российские космонавты не намерены отказываться от мечты //"Известия" 12 апреля 2003 года
23 - Семенов Ю.П. Консервации международной станции Россия не допустит // "Известия", 12 апреля 2003 года
24 - Салтыков Б.Г. Актуальные вопросы научно-технической политики // "Науковедение", №1 2002
25 - Маршакова-Шайкевич И.В. Мировая наука на пороге XXI века // "Вестник Российской Академии наук", т. 70, № 12. 2000; Маршакова-Шайкевич И.В. Вклад России в развитие мировой науки: библиометрическая оценка // "Отечественные записки", № 7. 2002
26 - Маркусова В.А. Кто и как измеряет науку. Российские публикации и их цитируемость в мировом научном сообществе // "Независимая газета-наука", 25 декабря 2002 года
27 - Маршакова-Шайкевич И.В. Вклад России в развитие мировой науки: библиометрическая оценка // "Отечественные записки", № 7. 2002
28 - Шапошник С.Б. Международное научное сотрудничество России: библиометрические исследования // "Науковедение", №1 1999